Леонид Иванов - Глубокая борозда

— К добру, Андрей Михайлович, — протянул он ему руку. — Кажинный раз перед добрым урожаем к нам заглядываешь.

Павлов осмотрелся. В комнате было человек десять — кроме паренька, все женщины. Поздоровался.

— Проходите к столу, Андрей Михайлович… Мы тут собрались насчет двухсменной работы доярок, — Соколов бросил шапку на стол.

— Так это замечательно! — не удержался Павлов от восклицания. — Я с удовольствием послушаю.

— Ну, что ж, понимаешь… Давай тогда, Володя, докладывай дальше. — Повернувшись к Павлову, пояснил: — Наш зоотехник ездил в совхоз, где двухсменка уже сделана, вот и рассказывает, как и что.

Володя — совсем молодой паренек, розовощекий и голубоглазый, явно смутился, глядел в свои записи и молчал.

— Давай-ка, Володя, начинай сначала, пусть: и Андрей Михайлович послушает, — посоветовал Соколов.

И это помогло, Володя заговорил довольно бодро:

— Так вот, в том совхозе двухсменка так сделана…

И он подробно рассказал о двухсменной работе доярок при трехразовом доении коров. Павлов записал названный Володей распорядок. Он оказался предельно ясным: первая смена доярок приходит на работу к пяти часам утра, убирает помещение, раздает корм животным, проводит дойку, затем подготавливает корма для следующей дачи скоту. На это уходит примерно шесть часов рабочего времени. И с одиннадцати часов утра доярки свободны до следующего утра.

— Так это же, считай, весь день свободный, — заметила одна из женщин. — Чего-то шибко уж складно…

Володя назвал работу второй смены: она является к двум часам дня, кормит коров, доит их. Потом часовой перерыв на обед, кормление коров, дойка их. Рабочий день завершается в одиннадцать часов вечера. Чистой работы — восемь часов. Но так как смены доярок каждую неделю чередуются, то в среднем и получается семичасовой рабочий день.

— Ну как, бабы, подходяще будет? — спросил Соколов. — А то, понимаешь, на вас не угодишь сразу-то, — усмехнулся он и, повернувшись к Павлову, пояснил: — Для доярок мы сделали два выходных в неделю, им понравилось, а услыхали, что в две смены где-то работают, потребовали: давай, понимаешь, и нам две смены.

— А как же иначе, Иван Иванович! — воскликнула немолодая уже, со строгим взглядом женщина. — Жизнь в лучшую сторону двигается, вот и мы вздохнем как следует.

Павлов должен был признаться: в своих выступлениях он упоминал о двухсменной работе животноводов, но четко этого дела не представлял. Теперь же и ему все ясно, и он активно включился в общий разговор. Напомнил про нагрузку, как об этом говорила Варвара.

— Вы, бабы, думаете, зря наш зоотехник около каждой доярки с часиками сидел? — спросил Соколов. — Теперь могу сказать, понимаешь, про одно дело. — Он открыл стол, вытащил пачку бумаг, сколотых иголкой. — Вот тут все расписано. Прямо скажу, понимаешь, досталось нашим бабам! Меньше десяти часов ни одна не затрачивала, а некоторые и за двенадцать, понимаешь, не укладывались. А теперь на все это крест положим…

Павлов несколько разочарован: Иван Иванович опередил его замысел провести массовый хронометраж работы доярок.

Зоотехник назвал новые нормы нагрузки на доярку при односменной работе. При этом на каждой ферме колхоза они различны: на первой по двенадцати коров, вместо пятнадцати, а на второй даже по одиннадцати, потому что там не все механизировано.

И опять удивленный возглас:

— Так как же это получится: кто в первой смене будет, у того перед двумя выходными только до одиннадцати утра и работа? Это же третий выходной…

— В город можно каждую неделю ездить!

— В Москву успеете слетать, если захотите, — рассмеялся Соколов и дал установку: — Вот теперь в своих бригадах про этот новый распорядок сами расскажите, может, какие замечания будут, тогда мне или Володе передайте, еще раз обсудим. А главное, понимаешь, готовьте исподволь это дело — пусть все поймут: только в две смены будем работать. Я и сам в тот совхоз ездил, доярки ихние сильно довольны, хотя там и нет еще двух выходных. Вот и вы растолкуйте — работаем только в две смены, пусть каждая обдумает, с кем лучше объединиться. На всю эту подготовку даем вам две недели. Только, понимаешь, душевно с доярками-то все обговорите, пусть спаруются по доброй воле. Ясно?.. Тогда по домам…

Когда все разошлись, Соколов поднял телефонную трубку:

— Дай-ка, девушка, мою старуху… Харитоновна, к нам Андрей Михайлович приехал. Сообрази, понимаешь, горяченького…

— Зачем же, Иван Иванович, — запротестовал Павлов. — Хозяйке столько хлопот.