Леонид Иванов - Глубокая борозда

— Видите, какая картина-то? — говорит Сергеев. — Это по совхозу. Но и по области примерно такое же соотношение. А что это значит? Пары обрабатывались летом и уборке урожая не мешали. Травы скашивались в начале июля, и часть освободившейся площади сразу же распахивалась под зябь. Подсолнечник скашивали на силос тоже до начала уборки хлебов, и поля сразу распахивали на зябь. А теперь до начала уборки обрабатывается только четыре процента пашни. Уборка всех культур пришлась на узкий промежуток времени в тридцать-сорок дней. В этом-то и причина наших неудач. Раньше пары и ранняя зябь из-под трав и подсолнечника могли быть подготовлены до начала уборки хлебов. А это ведь треть пашни!

Павлов мысленно добавляет к тому, о чем сообщил Сергеев, осложнения, связанные с шаблонным применением раздельной уборки хлебов. Действительно, получается так, как говорил Григорьев: сами создаем себе трудности, а потом боремся с ними.

Он попросил сделать такой же анализ по области и по отдельным зонам.

А трудности, которые «создаем сами», начинали уже сказываться: надо убирать кукурузу на силос — это в разгар-то хлебоуборки, а транспорта не хватает и на вывозку зерна.

Павлов снова пошел на поклон к Ларионову.

— Ну, как дела у серпа? — широко улыбаясь, Ларионов поднялся навстречу Павлову.

В последнее время Ларионов часто величал Павлова представителем «серпа».

— Бью челом. Выдели хотя бы тысячу грузовиков, потому что много зерна скопилось на токах. Погода пока благоприятствует уборке, но если испортится, тогда то, что сейчас можно убрать за десять дней, придется убирать месяц, значит, будут неизбежны большие потери выращенного хлеба и силосной массы.

Ларионов слушал, нахмурив свои густые брови.

— Послушай, Павлов… Теперь местам дано право планировать свое производство. Почему ты не воспользовался этим правом?

— Не беспокойся, наши товарищи права свои использовали…

— Но почему же получается так, — перебил его Ларионов, — что даже при хорошей погоде задыхаетесь с уборкой? Разве ваши планы, самими составленные, рассчитаны на аврал? Рассчитывать планы надо на плохую погоду, а если будет хорошая, то это ускорит дело. Так или не так?

Павлову хотелось закричать: так это вы и довели до этого! Не вы ли были секретарем обкома и вместе с бывшим первым заставляли засевать все земли до последнего вершка, не вы ли оставили область без паров, не вы ли навнедряли кукурузы?! Но сдержался от вспышки. Ларионов всю жизнь связан с промышленностью, а там никому не придет в голову планировать такой выход продукции, который не подкреплен ни наличием мощностей, ни сырьем, ни рабочей силой. Это только в сельском хозяйстве возможно, оказывается, на август — сентябрь планировать напряжение, равное годовому производству…

— Хочешь сказать, что Ларионов тут виноват?

— Виноваты все мы, сидящие вот в этих хорошо оборудованных кабинетах, — все-таки не удержался, вспылил Павлов. — Наломаем дров, да еще и не прочь поиздеваться. Ведь это мы поставили хлеборобов в такие условия, когда на их глазах гибнет урожай! Если бы на любом заводе приказали за месяц выполнить пятимесячную программу, как бы ты на это посмотрел?!

— У нас так не может быть… Это только в твоей епархии…

— Слушай, Ларионов, — перебил его Павлов. — Давай говорить как коммунисты… Дело серьезное, речь идет о спасении хлеба, за которым мы ездим черт знает куда…

— А если серьезно… — Ларионов посвободней уселся в своем кресле. — А если серьезно, то я могу показать тебе планы любого строительного треста, любого завода, и нигде ты не найдешь лишних машин против расчетных норм. Нигде!

— Допустим. Но неужели нельзя некоторые городские перевозки отодвинуть? Машины-то нужны нам на две недели, пока хлеб на полях. Потом мы свои машины можем двинуть стройкам.

— От вас дождешься… Ты уж про это не говори, — усмехнулся Ларионов.

Спокойствие Ларионова бесило Павлова. Что произошло с ним за какие-то полгода? Павлов снова начал объяснять сложность обстановки на полях, напомнил, что в прошлом году и при гораздо меньшем урожае город выделял селу в два раза больше машин и раза в три людей…

Ларионов посерьезнел:

— Ладно, Павлов, мы тут пошарим у себя. Дай мне два дня сроку.

— Зачем же два дня? Сегодня надо решать!

— Ну, тогда извини… У нас тоже планы, и отвечаем мы за них так же, как ты за свой хлеб и за силос…

Павлов резко поднялся и вышел. Он начал названивать в Москву, связался с военным округом. В полночь сообщили: дано распоряжение выделить пятьсот машин из воинских частей.