Леонид Иванов - Глубокая борозда

И Андрей Михайлович не смог выдержать этого взгляда…

Павлову припомнилось то время, когда он вот здесь, у Соколова, собирал совещание агрономов района, чтобы они поучились ведению полевого хозяйства. Как это было полезно!

— Как смотришь, Иван Иванович, если соберу у тебя районное начальство? — спросил он.

— А толк какой? — пожал плечами Соколов.

Но Павлову надо было получше разобраться во всем, прежде чем ставить эти вопросы перед Москвой. Он позвонил в партком, просил всех приехать в колхоз.

Соколов позвал обедать, и Павлов охотно согласился: уже хотелось есть, да и надеялся на продолжение беседы с Соколовым.

За обеденным столом Павлов спросил у Соколова, как бы он повел дело, если бы стал на его место.

— А мы об этом, Андрей Михайлович, у себя тут частенько поговариваем, — заулыбался Соколов. — Иной раз, понимаешь, шутейно, а другой раз и по-сурьезному. Ежели по-сурьезному, то не попробовать ли так: вы дайте цены подходящие на ту продукцию, которая больше всего нужна государству. А подходящая цена подгонит нашего брата на производство именно этой продукции.

Мысль о том, чтобы закупки продуктов сельского хозяйства поощрялись ценами, понравилась Павлову. Он знал, что производство мяса в колхозах и совхозах убыточно и, конечно же, не вдохновляет животноводов.

— Были бы заранее известны цены на продукцию в нашей области, — продолжал Соколов, — мы бы и сами поняли, чего и сколько лучше сеять. Надо ценой все регулировать! А планы… Всегда ли они разумно составлены? Вот нам, например, наметили продать два центнера огурцов, три центнера столовой свеклы да центнер луку. Тоже план считается. А на самом-то деле насмешка! Что же нам на два центнера огурцов грядку заводить? А в план эти два центнера попали, с нас с живых не слезут — выполняй, и все! Нет, Андрей Михайлович, ты все же подумай над моими словами. Мы тут не раз судили и рядили об этом…

— Но у вас-то, Иван Иванович, как отнеслись к этим заданиям по огурцам и по столовой свекле?

Иван Иванович ответил не сразу. Доел суп, облизал ложку, положил ее на стол, тыльной стороной руки вытер губы.

— Сдадим мы эти два центнера. Бабы наши на огородах своих сажают помаленьку для солки. У них на хлеб и выменяем, план выполним. Сажать-то столько для большого колхоза смешно ведь…

Павлов прикусил губы. Действительно, смешно.

— Спасибо, Иван Иванович, накормил досыта, — выговорил Павлов, поднимаясь.

— А кисель-то, Андрей Михайлович, — выскочила из кухни Матрена Харитоновна.

— Спасибо. За обед спасибо. Да и разговором с Иваном Ивановичем я сыт.

— Он всегда такой, вы уж на него не сердитесь. Не даст гостю спокойно покушать, заведет свое…

…Прошло три дня после того, как Сергеев увез в Москву сводный план посевных площадей. И вот Павлов услышал его встревоженный голос по телефону: Госплан требует снизить площади под парами. Согласны на сто тысяч вместо пятисот, запланированных колхозами и совхозами области. Сергеев спрашивал, что ему делать.

Павлов велел ждать. Вместе с Щербинкиным они написали письмо в Совет Министров республики, выражали удивление: зачем же дано право колхозам и совхозам определять посевные площади, настаивали на утверждении представленного плана. На другой день это послание было доставлено в Москву. А через три дня весьма ответственный товарищ выговаривал Павлову по телефону за «резкость письма», за «недопонимание» обстановки. Сказал, что страна покупает хлеб в Канаде, а в области сокращают площади под зерновыми культурами, увлекаются чистыми парами.

Когда Павлов пробовал доказывать, что на истощенных землях в минувшем году не собрали и семян, ему возразили: год обещает быть урожайным, значит, надо как можно больше засеять. А на последнюю попытку Павлова защитить свои планы ссылкой на решение ЦК и Совмина о правах колхозов и совхозов планировать посевные площади получил ответ: всяким делом надо умело руководить. И в заключение выговор — солидным, бархатистым баском:

— О вашей докладной доложено «самому». Он согласен с сокращением посевов кукурузы. Но его возмущает увлечение чистыми парами и травами.

Все… А ведь Павлов уже решил лететь в Москву, пойти к «самому», рассказать ему все начистоту. Теперь и этот путь закрыт… Павлову хотелось крикнуть в телефонную трубку:

— Приезжайте сами и скажите нашему Соколову, Коршуну и другим, что право планировать им дано только на бумаге.

Но, пересилив себя, стараясь скрыть раздражение, спросил: