Владимир Марков - Кенозёры

Людей дурят с телеэкрана
Речами из протухлых блюд.
На бочку чистого обмана
Напёрсток истины кладут.
С трибун высоких ежедневно
Течёт отравленная ложь
На головы сограждан бедных,
Как голубой кислотный дождь.
Гремят, как прежде, обещания
От новоявленных вождей,
Но нет ни капли покаяния
Пред нищей Родиной своей.
Откуда быть? Во лжи — погрязли!
И в воровстве, и в кумовстве,
И вот сегодня без боязни
Опять ведут нас на узде.
Куда? Зачем? Никто не знает,
Что нам начертано пройти.
Наступит ли пора златая?
Иль мор и холод впереди?
Иль снова будем, как бараны,
Внимать смиренно пастухам,
Тайком зализывая раны
По кухням да по кабакам?
Когда таланту нет дороги,
Когда пророку заткнут рот,
Судьбу страны вершат не боги
И уж конечно не народ;
А проходимцы и пройдохи,
И смирно-тихие льстецы,
И выразители эпохи —
Литературные скопцы.
В какой стране, в какие годы
Творится эта маята?
У бессловесного народа
И безъязыкая беда…

Белым снегом солнышко умылось,
Растирает облаком лицо.
Подарило сердцу легкокрылость
Горизонта синее кольцо.

На угоре выстроились ёлки
В бесконечно тянущийся ряд.
Модные зелёные заколки
Украшают праздничный наряд.

Снегири и шустрые синицы,
Как игрушки, облепили ель.
Ненароком вспугнутые птицы
Поднимают белую метель.

И уходит торопливо в небо
Самолёта яркая стрела.
…Много дней на Родине я не был,
Но она всегда со мной была.

Прошёл он в спешке, как прохожий,
День жизни, день твоих забот.
И день другой, уж непохожий,
Придёт к нам завтра и уйдёт.
Один лишь день. Чего он стоит?
Одна росинка на листке…
Июльским солнцем налитое
Зерно в набухшем колоске.
Один лишь день, но сколько страсти
Его судьбу насквозь прожгло?!
В его нерукотворной власти
И жизнь и смерть. Добро и зло.
Один лишь день. Однажды станет
Он для тебя последним днём.
И навсегда холодным камнем
Закатится за окоём.
Но на земле горячей, нервной
Не оборвётся жизни нить.
Ведь каждый день кому-то первый,
О смерти стоит ли тужить?
А если сердце безучастно
К чужим слезам, к чужой беде,
То ты живёшь пока напрасно,
Не на земле, а в пустоте.
И если ты добра не делал,
Собою только дорожил,
То ты на этом свете белом
Ещё и дня-то не прожил.
А человеческая повесть
Летит по дням в грядущий век.
Пока жива на свете совесть,
Жив будет смертный человек!
Уходит день, на нас похожий,
Приходит ночи тёмной тень.
Нет, не случайный он прохожий —
День жизни — твой обычный день.

В дымящих по-осеннему садах
Охапками в огне сжигали лето.
Сторожко шепоток ходил, как страх,
Но что тебе до сплетен и наветов!
Ты о стране и о Наталии писал,
Как песню пел — всю на одном дыхании.
Звенел твой мягкий голос, как металл,
Когда читал друзьям «Живи, Испания!»,
Ты жизнь любил во всех её тонах,
От красоты пьянел в восторге светлом.
Но в двадцать шесть, как еретик-монах,
Ты запрещённым умирал поэтом.
Да разве можно звёздам дать запрет
Вершить свой путь дорогами Вселенной?
В поэзии, как в небе, долог свет
Судьбы творца, судьбы его нетленной.
Не дни — года стремительно неслись,
Как скакуны под беспощадной плетью…
Признаньем день твою венчает жизнь,
Не примирившую тебя со смертью.

Всё смешалось во мне: воскресенья и будни,
Даты встреч и размолвок и горечь разлук.
Как бы ни был мой путь и далёким, и трудным,
Я дойду до тебя, мой единственный друг.

Я в дороге уже. Я шагаю упрямо.
Всё к тебе, всё к одной, как на свет маяка.
На пути попадаются кочки да ямы.
Ты прости, что пишу о таких пустяках.

На пути — мелколесье и мох под ногами,
И сороки трещат о дождях и снегах,
И высоко-высоко плывут косяками
Журавлиные стаи, плывут в облаках.

Мне б за ними подняться на крыльях нетленных
И пропеть о любви несказанной моей,
О такой, чтоб и солнце померкло мгновенно,
Но весь мир бы от песни любви стал светлей.

То было не со мной, но всё я помню:
Гремело небо, берега — вдали.
И, вздыбившись, постромки рвали кони,
Не чуя под копытами земли.
Захлёбываясь кашей ледяною,
И лошади, и люди шли на дно.
А кровь мешалась с чёрною водою
И превращалась в смертное вино.
…Мне та река мерещится ночами,
Как будто я барахтаюсь во льду.
В меня стреляют. Жжёт вода и пламя.
Потом проснусь и рад, что был в бреду,
Что просто сон увидел необычный,
Из кинофильма кадры о войне.
А за окошком день встаёт привычный,
Рабочий день наш в мирной тишине.
Родился я позднее Хиросимы,
Когда над нею чёрный гриб вставал.
Сейчас уж внуки выросли большими
У тех, кто до Победы дошагал.
А мы, послевоенные мальчишки
И девочки голодных тех годов,
Войну узнали, нет, не понаслышке.
Она вошла к нам в души, в плоть и кровь.
Как много тех, кто, не успев родиться,
Осиротел уже в победный час!
Вот почему война нам часто снится:
Она стреляла в нерождённых — нас.