Франсуаза Саган - Немного солнца в холодной воде

- Значит, рад, что вернулся? - говорил Жан.

- Очень. А у тебя как дела?

Он пытался принять беззаботный вид.

- Хорошо, что Жан предупредил меня,- весело щебетала сзади Элоиза,нельзя сказать, чтобы ты забрасывал меня пись-мами...

- Мне хотелось избавить Элоизу от необходимости брать такси, чтобы встретить тебя,- сказал Жан,- и я заехал за ней. Она была потрясена, узнав, что ты приезжаешь...

Жан тоже был весел, но его веселость казалась несколько на-тянутой.

Он искоса посмотрел на Жиля, как смотрят на приятеля, когда тот нашкодил.

- Я пытался тебе звонить,- солгал Жиль, повернувшись к Элоизе,- но мне ни разу не ответили.

- Ничего удивительного, я ведь целыми днями снималась. И знаешь, для какого журнала? Для "Вог"! - Она ликовала.

"Ну что ж, тем лучше,- цинично подумал Жиль,- по крайней мере хоть это устроится". А сам уже весь был во власти одной-единственной мысли: позвонить Натали или попросить Жана поз-вонить ей. Он условился с Натали, что вызовет ее только завтра,- ведь сейчас уже одиннадцать вечера, значит, он рискует нарваться на супруга, но Жиль никак не мог отделаться от этой дурацкой неотвязной мысли об аварии. Конечно, он вовсе не влюблен в Натали - просто ему хочется для собственного спокой-ствия знать, что она жива и невредима. Но как он может звонить из дому при Элоизе - она ни на шаг от него не отойдет, и при Жане не может-тот будет рассказывать ему о делах в редак-ции...

- Ты гораздо лучше выглядишь,- сказал Жан,- даже слегка загорел. И это очень кстати: я сказал шефу, что ты уехал на Ла-зурный берег с восходящей итальянской кинозвездой.

- И я должна все это терпеть! - засмеялась Элоиза, а Жиль от смущения втиснулся в подушки сиденья.

Он тут же представил себе Натали в виде восходящей италь-янской кинозвезды, и чувство неудержимой гордости наполнило его: Натали была прекраснее любой итальянской кинозвезды, и она обладала тем, чем не обладают итальянские кинозвезды.

Квартира не изменилась, разве что стала более дамской. Жиль едва не вспылил при виде огромного плюшевого медведя, подаренного Элоизе каким-то фотографом, но сдержался и поспе-шил отвернуться. Наплевать ему на все это! Он чувствовал себя посторонним в собственном доме. Он уселся в кресло, надеясь, что Жан и Элоиза последуют его примеру и ему удастся незаметно проскользнуть в спальню, где стоит телефон. Но Элоиза, женщина аккуратная, уже втащила его чемодан в спальню и с шумом от-крыла стенной шкаф. Он сидел в полном отчаянии, почти не слу-шая Жана; в конце концов тот заметил рассеянность друга и, замолчав, вопросительно взглянул на него. Жиль поднялся.

- Прости, старик, я на секунду. Обещал сразу позвонить сестре, ты ведь знаешь, какая она у нас беспокойная...

Он запнулся. Вежливо улыбнувшись, Жан кротко кивнул. В по-рыве внезапной нежности к старому приятелю Жиль невольно улыбнулся ему в ответ, мимоходом потрепал его по волосам и прошел в спальню. Там он с непринужденным видом взял теле-фон, сел на кровать и стал листать справочник. Нужно было наб-рать десяток цифр, чтобы позвонить Натали.

- А не поздно сейчас звонить? - заметила Элоиза, вешая на плечики его синюю куртку.

- Это сестре,- лаконично ответил он.

Он набрал номер. Если подойдет муж, можно повесить трубку. Послышались долгие гудки, потом, совсем близко - слегка сон-ный голос Натали. Он только сейчас заметил, что рука, держав-шая трубку, стала влажной.

- Алло! - сказал он.- Это я. Я хотел сообщить тебе, что дое-хал благополучно. Хотел узнать, благополучно ли ты добралась до дому.

Он говорил очень быстро, безразличным тоном. Наступила ти-шина, потом раздался взволнованный, чуть хрипловатый голос Натали.

- Видимо, это ошибка,- сказала она. И секунду спустя доба-вила почти нежно: - Нет, вы меня ничуть не побеспокоили, месье,- и повесила трубку.

Жиль на секунду застыл, потом, вспомнив об Элоизе, сказал в молчавший аппарат: "Целую вас обоих", и тоже повесил трубку. Он был весь в испарине.

Значит, муж дома, рядом. И она не могла ничего сказать. Но как она быстро нашлась!.. И как забавно и трогательно прозву-чало это: "Вы меня ничуть не побеспокоили, месье". Значит, все в порядке, она жива и невредима, и она его любит. Странно все-таки, что у него иногда так расходятся нервы... Он вернулся в гостиную легким, свободным, почти деловым шагом, думая о Натали не больше, чем об Элоизе, и совершенно успокоившись на ее счет. И ни на секунду у него не возникло мысли, что, если он успокоился, значит, нуждался в том, чтобы его успокоили.