Array Чалам - Ночью на вокзале - сборник рассказов

Вдруг Гауринатхам яростно накинулся на пильщика, I криво отрезавшего брус. «О чем ты думаешь, негодяй, ведь этот брус сотни рупий стоит!» Хозяин схватил работника за горло, у того почернело лицо. Гауринатхам с сожалением выпустил пильщика и, злобно сопя, вернулся к своей работе.

Бабу до смерти напугался. Ему было плохо. Горячий ветер обжигал тело, мучила жажда. Работа сначала казалась нетрудной, но скоро Бабу почувствовал, что она ему не под силу. Ладони у него распухли и болели. Гауринатхам неслышно подошел к Бабу и сильно дернул его за волосы.

— Гвоздь у тебя согнулся, не видишь, что ли? Ты, должно быть, спишь за работой? — прошипел он.

— Бездельник, сын осла! Разве так работают? — откликнулся Виранна.

— Руки распухли, — оправдывался Бабу.

— Эта работа не по тебе, — решил хозяин. — Иди принеси распиленные брусья с улицы.

Жара палила. Бабу хотелось плакать. Ноша была тяжелой. Мальчик покачнулся и упал. Гауринатхам и Виранна подбежали к нему.

— Очень тяжелые! — робко пожаловался мальчик, глядя на раскатившиеся толстые обрубки.

Гауринатхам с искаженным от гнева лицом замахнулся черной волосатой рукой, Бабу съежился, но тут раздался громкий крик Венканны:

— Эй, Бабу, тут твоя тетка пришла!

— Ну, ладно, — прохрипел Гауринатхам, — на этот раз сойдет тебе с рук… Подбери, что рассыпал!

Малакшми, едва увидев Бабу, начала отчаянно браниться:

— Ах ты негодник! Сбежал из дому и вестей о себе не подаешь!

Гауринатхам посмотрел на нее удивленно. Он думал, что Бабу сирота и никто на него прав не предъявит.

— Коли так, возвращайся к тетке, — заявил он мальчику.

— Не хочу… И дом и еда там поганые… Тетка дерется, и муж ее тоже…

— Вот как ты! — захлебнулась гневом Малакшми. — За мое добро… Мать проститутка, его маленьким бросила, отец умер. Мы приютили, а он…

Женщина ушла, Бабу снова стал собирать и носить обрубки. Солнце склонялось к западу, стало прохладнее.

— А ну, скажи, сколько мужчин твоя мать имела? — ехидно спросил у Бабу Виранна.

— Ах ты…! — грязно выругался мальчишка.

— Ну, сколько их было, скажи-ка? — не отставал тот.

Мальчик снова выругался. Виранна вдруг оскорбился и пошел на него со сжатыми кулаками. Бабу в испуге убежал.

— Эй, Ганги, дай мне поиграть немного на гармошке! — выкрикнул он у порога дома Гауринатхама.

— Не дам… это моя!

— Ты же мне подарила!

— Ты плакал, вот я и подарила… понарошку…

— У-у… Подлая… — пробормотал Бабу, убегая.

Вечером Ганги нашла Бабу спящим на земле под деревьями сарви.

— Дурак… Почему на земле спишь? — спросила она тоном старшей.

— Нечаянно заснул… — Бабу сел, протирая глаза. — Смотри, что у меня есть, — сказал он, доставая из травы старый ржавый серп.

— Зачем тебе? — удивленно спросила Ганги.

— Виранну зарежу, — захохотал Бабу.

— А у меня есть большой нож. Он, наверно, лучше.

— Верно?

— Ага.

— Пойдем, дай мне его, Ганги.

Дети направились домой с твердым решением убить Виранну. И как ни велика была обида Бабу, от сочувствия и поддержки Ганги ему стало легче на душе.

Гауринатхам не спускал глаз с Бабу, поминутно одергивал его.

«Когда буйволенка в телегу запрягут, он тоже поначалу упирается, — говорил он Виранне. — Палки попробует — и будет знать дорогу».

Нечесаный, красный от натуги, Бабу таскал обрубки брусьев. Его точила мысль о том, что он отказался от убийства Виранны.

— Убьешь — полицейские тебя в тюрьму посадят, — сказала ему Ганги. Бабу испугался.

Однажды, вернувшись домой, Бабу заявил Ганги:

— Твой отец — подонок!

— Почему? — рассердилась Ганги.

— Такие тяжелые брусья таскать заставляет. У меня все тело ломит, — разрыдался мальчик.

Ганги сказала:

— И верно, подонок. А знаешь, если пальмового вина выпить, то всякая боль проходит.

— Кто тебе сказал?

— Мой отец тоже ведь на работе устает. Так он каждый день напивается.

— А где вино достать?

— Говорят, Полерамма продает в переулке за храмом… Рупию ей дай — нальет…

— И ты пила?

— Зачем мне?

Бабу проснулся в полночь. Ломило тело, особенно болело плечо, на котором он таскал брусья. «Если бы выпить вина, — подумал он. — Рупию надо…»

Все в доме спали бесшумно, только Гауринатхам храпел. Бабу встал тихонько, подошел к сумке, висящей на стене, запустил в нее руку. Пол заскрипел…

— Что такое! — вскочил на ноги Гауринатхам. — Вор в моем доме! Ты что делаешь?

— Мне рупию нужно…