— Да, но вы ведь сами сказали, что его нельзя сравнить с артогнем под Верденом и на Сомме.
— Ну и что же? ... Там мы сидели в бетонированных убежищах, глубоко под землей.
— Хорошо, но когда вы шли в атаку, поверху, на земле? ..
— Хм ... Тогда мы убегали, оставляя половину убитыми, а главнокомандующий сменял командира артиллерии, который не сумел подготовить атаку.
— Значит, то, что мы прошли сквозь заградительный огонь, кажется вам актом мужества?
У него на губах откровенная ироническая улыбка.
— Неужели вы и в самом деле думаете всерьез, что вы, румыны, храбрее нас или французов?
Сейчас, когда печатается эта книга, стоит добавить более позднее, но значительно более авторитетное мнение по этому поводу. «Считать, что врага нельзя победить иначе как прямой, доведенной до конца атакой, — это поистине рудиментарная стратегия. Для этого не нужно много ума». И дальше: «Немцы подготовили материальную часть значительно лучше, чем мы. Они изучили роль тяжелой артиллерии, существенно расширили использование траншей. А мы считали, что довольно боевого духа. Поэтому у нас на устах были лишь слова: «наступление», «вперед», «порыв» — у всех, от солдатов до генералиссимуса. Конечно, очень хорошо, когда такое чувство внушено солдату, но планы генералиссимуса должны опираться на нечто другое. Атаки, когда люди ломятся вперед всей толпой, не дали и не могли дать серьезных результатов.
Почему мы не смогли ничего сделать? Потому что у нас не было технической базы. Заметьте кстати, что и немцы допустили такие же ошибки, точно такие же, на Изере. Они бросили в котел битвы интеллигенцию, отпрысков избранных семейств, молодежь Берлина — все они были принесены в жертву. Нужно было добиться результата любой ценой. Но все эти гекатомбы ничему не послужили». (Мемуары Фоша, с. 116 — 118.)
Однако румынская кампания проходила почти через два года после битвы на Изере. (Примеч. автора.)
— Тогда в чем же дело?
Он молчит, долго прислушиваясь к боли в себе, словно к затаенной мысли. Потом, немного поморщившись:
— Тогда, значит, вы всеми силами помогаете германской армии как можно скорее добраться до Бухареста...
— Зачем вам нужно было сегодня проходить сквозь заградительный огонь? Чтобы спасти тех, кто был впереди вас, которых мы атаковали? Но они бы все равно погибли. Мы уже пошли на приступ ... Если бы вы помешали нам дойти до них, мы бы отступили, но передали бы их артиллерии, пусть бы она их утихомирила. Тогда зачем вам было ломиться вперед всей толпой? Вы нарушили правило войны. а наши отступили не из трусости — я думаю, вам известно, что немцы не трусы, — а опять-таки из расчета. Правда, нас обстреляли с фланга ... и из-за этой неожиданности нас, раненых, не смогли подобрать ... Но каковы ваши потери? Прибавьте к этому, что из оставшихся по ту сторону v заградительного огня вернутся очень немногие.
— Наши командиры высоко ставят штыковую атаку.
— Вот поэтому наши и дойдут до Бухареста так скоро ... Они не видят в штыковых сражениях никакого смысла. И все время будут поступать с вами так, как поступили сегодня, холодно и расчетливо.
— Вы знаете, у римлян Гораций притворился, что бежит, чтобы заставить Куриациев рассыпаться по полю ... Наши симулируют отступление перед вашими батальонами именно для того, чтобы вы вышли на пространство, простреливаемое артиллерией. А вам кажется, что вы побеждаете.
— Иногда и мы ошибаемся ... Я ведь привел вам нашу поговорку: не следует драться на дуэли с тем, кто не знает правил. Но в конце концов наши расчеты все же оправдываются. А скажите, в Карпатах у вас есть укрепленные траншеи?
Я, разумеется, поспешно вру.
— Ну, в Карпатах — другое дело. У нас там заранее выкопанные траншеи, готовые...
— И хорошие убежища?
— Да, землянки в два наката и с метровым слоем земли.
— И все? От наших семидесятипятимиллиметровых еще сойдет ... но против стопятимиллиметровых не устоит ... Я уж не говорю о стопятидесятимиллиметровых ... И потом, даже если и устоит, это все напрасно, если у вас тоже нет стопятидесятимиллиметровой или более тяжелой артиллерии.
— Конечно, мы будем стрелять, пока не разобьем траншеи и землянки, со всем живым, что в них укрылось ... Если землянки все же устоят, как на Сомме, мы не дадим времени выйти тем, кто в них скрывается. И тогда, если у вас такая же артиллерия, как у французов, вы поступите так же, как они: будете стрелять в оккупантов ... Оккупанты уйдут, а потом снова будут стрелять из пушек, так «da capo al fine [43]» как вы читали все лето про высоту Мортомм.
Читать дальше