Элигий Ставский - Домой ▪ Все только начинается ▪ Дорога вся белая

- Видишь ли, мне, в общем-то, кажется: моя личная жизнь - это не главное. Я действительно хочу сделать что-то настоящее. Остальное не так важно. И смеяться над этим не стоит.

Она рассмеялась еще громче.

- Хорошенький вечерок.

Леонид поднял голову. И вдруг услышал в себе необъяснимую тишину. И увидел Зину не рядом за столиком, а далеко, точно приставил к глазам бинокль той его стороной, которая уменьшает.

Кто-то произнес:

- Ваши фирменные булочки черствые.

Еще кто-то:

- Странный порядок, что в кафе нельзя курить. Дикость.

И еще:

- Отличный кофе. Это бразильский?

- Да, кофе отличный.

И стук двери. Смех. Музыка, которая доносилась сверху.

Зина сидела очень далеко от него. Крохотная, узкая фигурка, аккуратная, вся из плавных линий. И совсем даже неплохо по цвету: каштановые волосы, бледно-розовая шерстяная кофточка с большим вырезом. По цвету это мягко, и хорошо смотрится. И здорово, что клипсы белые. Пожалуй, она действительно красивая.

Он повернул бинокль другой стороной. Ему показалось, что она поняла это и потому переменила позу. Положила руки на стол. Леонид спокойно разглядывал ее. Да, очень красивые руки, и вся она красивая. И конечно, понимает это, недаром так эффектно позирует. Ему стало смешно. Глядя на ее руки, он ясно услышал, как она разговаривает с маникюршей:

- Нет, нет, конечно, недлинные.

- Я-то уж видела разные ногти, но ваши просто необыкновенные. И не ломаются?

- Ну что вы! Никогда!

- Поярче?

- Нет, если можно, бледнее.

Леонид перевел бинокль на ее лицо. Это - она. Вот сейчас она поднимет левую бровь. Это наверняка тренировка перед зеркалом. В лице появится что-то лукавое и загадочное. Наверное, вычитала в каком-то романе. Почему же она не поднимает бровь? Ну, пожалуйста. Нет, она должна это сделать.

Зина подняла левую бровь, правая не дрогнула.

Вот так. Вот и все! А теперь она скажет: «Так ты возьмешь вина?»

Зина вздохнула, пожала плечами. Бровь опустилась.

- Так ты что-нибудь закажешь? Или мы так и будем бездарно сидеть здесь?

Когда они вышли, была хорошая теплая ночь. Фонари погасли. Леонид запомнил узкую улицу, всю в зеленых огоньках такси, красные выстрелы светофоров, желтые ленты последних трамваев, размазанные очертания зданий. А от земли все еще поднималась духота дня.

- Холодно. — Зина остановилась. — В кафе нельзя курить, а на улице гасят свет. Можно поломать ноги. В самом деле идиотизм. Возьми же такси.

Леонид вынул бумажник.

- У меня осталось только на обед.

- Ах, боже мой. Ну займешь у кого-нибудь. Какое это имеет значение, если мне холодно. Ты видишь, мне холодно. Возьми такси. Я хочу домой. И сейчас же. Немедленно.

Леонид подумал, что улица похожа на огромный желоб, железный, грохочущий, скользкий, наклоненный так, что остановиться невозможно. Все несется куда-то вниз - вниз, где, может быть, горят фонари и много света. А может быть, там, на дне этой улицы, просто мокрые кочки, которые всхлипывают, если на них встать, и сваленные, набросанные как попало деревья - и больше ничего.

Прошел трамвай.

Это была последняя ночь, когда они шли по городу рядом. Теперь Леонид уже не сомневался, что им действительно нечего делать вместе. Разве что ходить по магазинам, покупать серванты и старинные кресла. И делать вид, что это и есть жизнь, что все хорошо, и на всякий случай улыбаться друг другу. Теперь ему даже казалось странным, что еще недавно они были вместе, что она была нужна ему. Для чего нужна? Если они настолько разные.

Через несколько дней он стал свободен совсем. Ему предложили командировку в Сибирь на три года. Леонид подумал, что ему это как раз подходит. Быстро собрал вещи, оформил документы. Зине позвонил из аэропорта.

- Куда? — спросила она. — Я не слышу. Куда, куда? Впрочем, делай что хочешь, — и повесила трубку.

Перелетая страну из конца в конец, Леонид думал, что в Сибири ему удастся посидеть над книгами, перечитать последние технические журналы и сделать чертежи станка. Главное - сделать чертежи станка. Ничего этого не вышло. И должность, которую ему дали, тоже была не та, на какую он рассчитывал. Но он увлекся работой. Пришлось переезжать с места на место, жить в гостиницах. Новосибирск - Красноярск, Красноярск - Москва, Новосибирск - Свердловск. И вместо того чтобы сидеть над листом ватмана, он ходил по канцеляриям, доставал арматуру, бетон, краны и с вертолета разглядывал бурую, громадную тайгу. Он не успевал читать даже газеты. И он сам забыл о том, что его давнишняя работа не двигается и заброшена. Наконец дошло до того, что в Красноярске пропали наброски первого варианта станка. У Леонида не было времени даже на то, чтобы пожалеть об этой потере. Его уже вызывали в Читу. В Москве, в гостинице «Украина», он встретил Валю Егорову, подругу Зины. Она сказала, что Зина вышла замуж, у нее ребенок. «Копия ты».