Элигий Ставский - Домой ▪ Все только начинается ▪ Дорога вся белая

- Десять миллиардов вольт даром.

В его глазах осталась фотография: угол комнаты, там два больших окорока, подвешенные к потолку и завернутые в марлю, ее лицо и улыбка. Он запомнил эту тихую, осторожную улыбку. Губы нервные, чуткие. На мгновение осветились горы. Потом снова из темноты выросло несколько далеких вершин.

- Такое впечатление, что проходит.

- Да, ветер. — Леонид чуть отодвинул горшок с цветком и опять посмотрел на дорогу. По стеклу ползли крупные капли. — А в общем-то даже хорошо. Будет свежее. — Он повернулся, не зная куда стряхнуть пепел.

Она поставила перед ним пустую тарелку. Минуту, другую, а может быть больше, они слушали, как шумят деревья и льет дождь.

Гроза действительно затихала. Уже не рассыпалась по небу и не рвала его, запуталась где-то в горах и постепенно слабела. Теперь гром доносился издалека, приглушенный и каждый раз, казалось, последний. Но докатывался еще один раскат, уже совсем далекий, потом еще один, неясный, едва нарастающий. И свет молний был не синим, а теперь уже теплым и желтым.

Звон колокола, сливаясь с шумом грозы, сначала тревожил, а теперь стал привычным, как будто далеким. Леонид придвинул тарелку ближе, положил на край сигарету. У него появилось странное ощущение, словно в этой темной комнате и среди этой грозы он один. Никого больше нет. И он может сидеть, курить, смотреть на дорогу и думать о чем-то своем. Но если ему захочется, в темноте возникнет ее голос и произнесет что-то простое, понятное, очень нужное. Он положил локти на подоконник, курил и смотрел в черное, мокрое окно. И неожиданно ему пришло в голову, что все очень просто. Он может остаться в этой деревне на всю жизнь. С мальчиком. И больше ему никто не нужен. Да, в деревне. А почему бы нет? Ведь что такое жизнь? Если каждый день думать, что жизнь дана для чего-то необыкновенного, можно наломать таких дров, заварить такую кашу, что уже не расхлебаешь. А жизнь, наверное, это совсем другое: спокойный, терпеливый труд, честность и внимание к чужой боли. Они жили бы хорошо и мирно вдвоем с мальчиком в этой деревне. Мирно и чисто. За окном - дорога, луг, река, ровные поля и синие горы. Здоровый воздух и жизнь, которая всем понятна. Каждый час в труде. Он, пожалуй, здорово привык к этим местам, даже приспособился к этой реке, ему нравится эта дорога, затененная орехами. Он даже сейчас знает, куда себя деть, если остаться. Можно пойти в гараж или чинить дорогу. Ясное дело, здесь надо чинить дорогу. С виду она не очень плохая. Больших ям нет. Но ужасно неровная - что ни метр, то выбоина. Он уже воображал, как будет строить дорогу, мостить ее и выравнивать... В деревне большой совхоз, каждый день в город ходят грузовики, возят сливы, яблоки, помидоры. Разве же можно здесь без хорошей дороги? Грузовики ломаются, стоят, ржавеют. Сейчас эта дорога только для велосипедистов. И то, если ехать под самыми орехами, низко наклонившись, чтобы по лицу не хлестали ветки.

Так он сидел, потеряв время и себя. Сам понимал, что смешно об этом думать. Смешно и нелепо. Но он думал и радовался, что ему никто не мешает. Ему так нравилось: сидеть не двигаясь и грезить о белой дороге. Плохой этой дороги всего два километра, а потом уже асфальтовое шоссе. Вот и нужно эти два километра замостить камнем. За одно лето. Здесь кругом каменоломни. А к осени уже будет готова хорошая дорога вдоль реки, ровная, вся в кустах ежевики. Такая дорога нужна людям. Если хочешь, жми на любой скорости, а хочешь - остановись и в жаркий день ешь ежевику, кисловатую, холодную. Стой внизу, под горой, на самом ветру, который идет от реки. Это красивая белая дорога, построенная для всех...

Ветер изредка еще дергал крышу и шумел в листьях. И еще нет-нет запоздалые капли стучали в стекло, но робко.

Леонид разогнулся. Ему захотелось услышать ее голос.

- А вам действительно нравится эта деревня?

Она промолчала. И только чуть повернулась к нему.

- Знаете, — сказал он громче, — здесь хорошо... у самых гор и у реки - не всегда так стоят деревни. Здесь место редкое. Даже очень редкое. Через год-два будут наезжать, что не пробьешься. Когда я попал сюда в первый раз, всех этих домов у дороги не было. Начиналось дальше, где та улица, которая уходит в гору. Деревня была совсем маленькая, — он отвернулся от окна. — Вы меня слушаете?

- Да. Мне кажется, можно открыть окно снова.

Леонид толкнул раму, она распахнулась. Запахло мокрой землей.

- Дома прежде начинались как раз вон оттуда, где живет милиционер. И тянулись к магазину и в ту сторону, к церкви. Можно даже подсчитать, сколько было домов. А впрочем, зачем? — Он засмеялся.