Уильям Шекспир - Ричард III

Сурово осуждая Ричарда, стремясь вызвать у зрителя ужас и отвращение к нему, Шекспир вместе с тем и восхищается им, как мощной человеческой личностью, примером яркого раскрытия неисчерпаемых сил и возможностей человека. Рисуя нам историю Ричарда, Шекспир, видимо, исходил из следующего положения: когда подорваны основы здоровой государственной жизни, когда справедливость попрана и страна погрузилась в хаос, высший успех выпадает на, долю самого сильного, самого ловкого и самого бессовестного. Таков Ричард, провозглашающий лозунг: "Кулак - нам совесть, и закон нам - меч!" (V, 3).

Но это слишком общо. "Кулачное право" одинаково характеризует как средневековых хищников-феодалов, так и кондотьеров иди конкистадоров эпохи первоначального капиталистического накопления. Фактически жизненная практика Ричарда много шире и тоньше лозунга, провозглашаемого им. Он действует не только мечом, но, сообразно обстоятельствам, и сложной интригой, и хитрыми доводами, и вкрадчивой речью, и своей темпераментностью. Было отмечено богатство речевой характеристики Ричарда, который меняет тон в зависимости от того, к кому и в какой момент он обращается: ирония - в разговоре со стражниками, наигранная дружеская простота - с Кларенсом и Хестингсом, патетическое красноречие - с леди Анной, подчеркнутая грубость - с королевой Елизаветой.

При всей своей определенности и законченности характера, делающими его подобным героям Марло, Ричард отличается от них тем, что он многогранен и многолик. Ему свойственен замечательный актерский талант, талант трансформатора, и свою сложную роль он играет не только для определенной практической цели, но и потому, что упивается своей виртуозностью, дающей ему ощущение превосходства над другими. Притворство, лицемерие - его основная черта и главный его талант. Все это и делает его представителем уже не примитивного средневековья, а новой эпохи. Сходные свойства, но в комическом плане мы найдем позже у Фальстафа, такого же виртуоза притворства и такой же стихийно-материалистской натуры, что также обусловливает его умственное превосходство над окружающими.

Замечательна первая же сцена, где Ричард показывает себя во весь свой рост, - сцена обольщения им леди Анны у гроба короля Генриха (I, 2). Силой своего дьявольского красноречия, хитрейшей казуистики и изумительного актерского дара он достигает своей цели, и жертва его злодейств с трепетом, веря и не веря, словно загипнотизированная, идет с ним к алтарю, чтобы стать его женой. Некоторые критики упрекали Шекспира в неправдоподобии этой сцены, считая, что такая метаморфоза в душе Анны совершенно невозможна. Они забывают о том, что историческая Анна, дочь Уорика, действительно вышла замуж за Ричарда Глостера, гонителя и убийцу ее родни и самых близких ей людей. Вместо того чтобы винить Шекспира в воспроизведении исторического факта, надо напротив, удивляться мастерству драматурга, сумевшего сделать этот факт правдоподобным. Глубокое проникновение в сложные переживания женской души, чистой, доверчивой и притом по-женски слабой (вроде позднейших шекспировских образов Офелии и особенно Гертруды), подтверждается тем, что Пушкин оценил шекспировский замысел в несомненно подсказанной ему этим эпизодом весьма аналогичной сцене обольщения Дон Гуаном Доны Анны у гроба ее мужа.

Мастерски сделаны и другие эпизоды, где лицемерие и актерство Ричарда проявляются по-иному, но столь же блистательно. Отметим из них одну - сцену "избрания" Ричарда на царство (III, 7). Решающей здесь оказывается позиция лондонских горожан. Уже в "Генрихе VI" Шекспир показал народ как грозную силу и вместе е тем как выразителя нравственной правды (вынужденное изгнание Сеффолка, восстание Кеда). Но обычно это сила пассивная, нерешительная, неспособная к мощной инициативе. В "Ричарде III" горожане оценивают события, здраво судят о них, но активно нет выступают. Уже в предыдущей сцене писец (вспомним летописца в пушкинском "Борисе Годунове") замечает, что нет глупца, который бы не понял, в чем тут дело, но только никто не смеет показать, что он понимает. Рассказывая об избрании Ричарда, Холиншед дает оценку совершившемуся: "Не было человека столь тупого, который не понял бы, что все было заранее улажено между ними". Но мудрым людям не следует вмешиваться в эти королевские игры". Хитрый Ричард превосходно этим пользуется. Он высылает вперед Бекингема, который как по нотам разыгрывает продиктованную ему роль. Но с обычной своей прямолинейностью он достигает лишь весьма умеренного успеха. И тогда вступает в действие сам Ричард. Зная набожность лондонских горожан, он выходит к ним с молитвенником в руках и окруженный двумя епископами (эту последнюю деталь Шекспир добавил от себя); он закатывает глаза, разыгрывает смирение и в конце концов добивается того, что его "просят" о том, чего он сам страстно жаждет. "Народ безмолвствует"...