Доди Смит - Я захватываю замок

— Подсказки к кроссворду, — с отвращением процедила я. — Он развлекался! Нечего здесь читать. Идем!

Кстати, совсем забыла о Саймоне! Он ведь может уехать в любую минуту!

Ноги сами понесли меня к лестнице.

— Эй, мне нужен свет! — закричал Томас. — Я не уйду, пока все не дочитаю.

Я даже не обернулась. Брат кинулся следом и выхватил у меня фонарь.

Когда я выбралась наверх, из недр башни донесся вопль Томаса:

— Ты бы видела «Раздел В»! Сплошные диаграммы с пометками расстояний между разными пунктами! Еще нарисована птица, а рядом с клювом — слова. Вроде бы она говорит.

— Это почтовый голубь! — насмешливо бросила я. — Наверное, дальше будет портплед и тарелка с ивовым узором.

Брат в ответ обвинил меня в том, что я веду себя, как отец Гарри.

— Он тоже издевался над «Борьбой Иакова». А я уверен, тут что-то серьезное!

Но я по-прежнему ему не верила. Какая мне вообще разница: черновик это или шутка? Саймон, Саймон, Саймон… Больше меня в тот миг ничто не занимало.

Мачеха торопливо спустилась в кухню.

— Мортмейн в ванной, можно поговорить. — Ее голос дрожал от волнения. — Как чудесно, он засел за работу! Ну, что там?

Ужасно не хотелось ее разочаровывать.

— Э-э-э… не знаю. Может, Томас прав, может, ошибается… — начала я издалека.

На описании кроссвордов Топаз сникла.

— И он наверняка считает это работой, — озабоченно проговорила она. — Его разум в смятении. Пройти через такое!.. Знаешь, мне нужно тебе кое-что рассказать. Впрочем, сейчас нет времени. Сначала Саймон. Кассандра, не съездишь с ним вместо меня? А я останусь с Мортмейном. Не стоит говорить ему о побеге Роуз, пока он не окреп. Я и о Саймоне не рассказала.

Сердце чуть не выскочило из груди от восторга.

— Конечно!

— Ради бога, вправь Роуз мозги. Я объяснила Саймону, что лучше поехать тебе. Он тоже так считает. Ты скорее на нее повлияешь. Он в машине.

Собралась я в мгновение ока. Стыдно признаться, но душа моя пела. Несмотря на провал эксперимента с отцом. Несмотря на боль в глазах Саймона.

Роуз его бросила. Бросила! Вот-вот мы помчимся в неизвестность навстречу солнцу. Вдвоем!

Я побежала к автомобилю. Еще было темно, но небо стало мутным, звезды потускнели. На подъемном мосту я услышала вой Элоизы. Мы заперли ее в караульне, и теперь она, взобравшись на отцовский стол, прижималась длинной мордой к черному окну.

Сердце ухнуло: там ведь дневник! Слава богу, следом выскочила Топаз со свертком бутербродов. Я попросила ее спрятать записи и не пытаться их расшифровать.

— Передай папе привет. Объясни ему, мы хотели как лучше! — От счастья мне хотелось обласкать всех и каждого.

И мы тронулись. Миновали сарай, где я подслушала разговор Саймона с братом. Проскочили перекресток, где хором читали стихи первого мая. Промчались мимо деревенского луга, где пересчитывали звуки и запахи.

Вот и каштан у гостиницы! Мне стало больно за Саймона: вдруг он вспомнил золотистые волосы Роуз на фоне зеленой листвы?

«Я сделаю его счастливым! — пообещала я себе. — Клянусь! Руки у меня теперь развязаны».

В начале пути мы чуть-чуть поговорили об отце. Коттон не согласился с моим предположением, что найденные в башне черновики — пустое бумагомарание, и захотел взглянуть на них сам.

— Хотя, конечно, это и в самом деле необычно, — добавил он. И замолчал.

Когда мы отъехали от годсендской дороги на несколько миль, Саймон неожиданно спросил:

— Вы знали об истинных чувствах Роуз ко мне?

Что тут ответишь? Я задумалась. Надолго.

— Ладно, неважно, — бросил он. — Разумеется, я не имел права спрашивать.

— Саймон… — начала я.

Но он меня перебил.

— Оставим эту тему. Лучше сначала выяснить, действительно ли она думает так, как написала.

Затем Саймон предложил надвинуть крышу, чтобы я не замерзла: убрать ее попросила Топаз — в Лондоне стояла духота. Я отказалась. Воздух был по-утреннему прохладный, но приятный.

До чего же странная атмосфера в сонных деревнях! И мотор там рокочет громче, и фары светят ярче…

У домов Коттон сразу сбрасывал скорость. А ведь другие в его состоянии мчали бы сломя голову. В одном коттедже на верхнем этаже мерцал огонек свечи, у калитки стоял автомобиль.

— Наверное, доктор, — сказала я.

— Кто-то при смерти… Или вот-вот появится на свет… — отозвался он.

Темно-синее небо поблекло, стало дымчатым. Деревня напоминала бесцветную картинку, нарисованную мелом на серой бумаге, — на мили вокруг ни единого яркого мазка. Ни день, ни ночь, ни рассвет… Скорее сумерки. Я поделилась наблюдением с Саймоном. Оказывается, этот странный свет, окутывающий мир перед восходом солнца, он называет расплывчатым!