Бернард Шоу - Великая Екатерина

кровати). Выпороть! Я! Либеральная императрица! Философ! Ты варвар,

Нарышкин. (Встает и обращается к придворным.) И потом, мне этого вовсе

не надо. (Снова оборачивается к Нарышкину.) Тебе бы следовало уже

знать, что у меня открытый и самобытный характер, как у англичан.

(Раздраженно ходит по комнате.) Нет, больше всего меня злит в этих

церемониях то, что я единственная в России не испытываю никакого

удовольствия оттого, что я императрица. Вы все купаетесь в моей славе,

греетесь в моих улыбках, получаете от меня титулы, награды и милости,

любуетесь моей блестящей короной и сверкающей мантией, радуетесь, когда

я допускаю вас к своей особе, а когда я милостиво к вам обращусь, целую

неделю рассказываете об этом каждому встречному. А мне какая радость?

(Бросается в кресло.)

Нарышкин энергичными жестами выражает свое несогласие.

(Повторяет категорически.) Никакой! Я таскаю корону, пока у меня не

заболит голова; я стою с величественным видом, пока у меня не

подкосятся ноги; я вынуждена улыбаться старым уродливым послам и хмуро

отворачиваться от молодых и красивых. Никто мне ничего не дарит. Когда

я была всего-навсего великой княгиней, английский посол дарил мне

деньги, когда я хотела... вернее, когда он хотел получить что-нибудь от

моей священной предшественницы, императрицы Елизаветы.

Придворные кланяются до земли.

А теперь, когда я сама императрица, от него и копейки не дождешься.

Когда у меня болит голова или колики в животе, я завидую последней

судомойке. А вы ничуть не благодарны мне за всю мою заботу о вас, за

мой труд, мои размышления, мою усталость, мои страдания. Княгиня Дашкова. Видит бог, мы все умоляем ваше императорское величество не

утомлять себя так, дать отдых голове. Потому ваше императорское

величество и страдает головными болями. У господина Вольтера тоже часто

болит голова, и по той же причине - от ума. Екатерина. Дашкова, ну и врунья же ты!

Дашкова приседает с подчеркнутым достоинством.

Думаешь, ты мне польстила! А я вот что тебе скажу: я не дам и рубля за

головы всех французских философов, вместе взятых... Что у нас в

программе на сегодня? Нарышкин. Новый музей, матушка. Но экспонаты будут готовы только к вечеру. Екатерина (нетерпеливо вставая с места}. Да, музей. Просвещенной столице

нужен музей. (Шагает по спальне, погруженная в размышления о важности

музея.) Это будет одно из чудес света. Мне нужны экспонаты, экспонаты,

экспонаты! Нарышкин. У вас хорошее настроение сегодня, матушка-царица. Екатерина (с неожиданной веселостью). Я всегда в хорошем настроении, даже

когда мне не подают туфель. (Подбегает к стулу, садится и выставляет

вперед ноги.)

Фрейлины, стоящие рядом с Дашковой, бросаются к ней,

каждая с туфлей в руках. Екатерина, собравшаяся было их

надеть, приостанавливается, услышав какой-то шум в

передней.

Потемкин (неся англичанина через переднюю). Бесполезно бороться. Пошли,

детка, пошли, душенька, пошли, красавчик. Пошли к нашей матушке.

(Поет.)

Баю-баюшки, баю,

Не ложися на краю.

Придет серенький волчок,

Схватит Чарли за бочок...

Варенька (присоединяется к нему, на терцию выше).

Баю-баюшки, баю,

Не ложися на краю...- (И т. д.) Эдстейстон (стараясь их перекричать). Нет, нет! Ваша шутка слишком далеко

зашла. Я настаиваю. Опустите меня. Черт подери, опустите вы меня,

наконец?! Будь все проклято! Нет, нет. Хватит валять дурака! У нас, в

Англии, такие шутки не в чести. Вы меня позорите. Пустите! Екатерина (в то же самое время). Что за ужасный шум? Нарышкин, посмотри, что

там такое.

Нарышкин идет к дверям.

Екатерина (прислушиваясь). Это князь Потемкин. Нарышкин (кричит от дверей). Матушка-царица, чужой!

Екатерина ныряет в постель и укрывается с головой

одеялом. Потемкин, сопровождаемый Варенькой, вносит в

комнату Эдстейстона, бухает его прямо на кровать к ногам

Екатерины и, шатаясь, направляется к двери в будуар.

Варенька присоединяется к придворным у противоположной

стены. Екатерина, вне себя от ярости, сталкивает

Эдстейстона с кровати на пол; выскакивает из постели и

оборачивается к Потемкину с таким ужасным выражением

лица, что все поспешно падают на колени; все, кроме

Эдстейстона, который, сердитый и смущенный, все еще

лежит на ковре.

Екатерина. Князь, как ты осмелился? (Глядя на Эдстейстона.) Что это? Потемкин (на коленях, слезливо). Н-не знаю, матушка-царица. Я пьян. Что это,