Ирвин Шоу - Судьбы наших детей

- Боже мой, боже мой... - пробормотал Роберт. - Как здесь, должно быть, здорово работается! Прямо хоть садись и пиши Девятую симфонию, папа.

Нелсон улыбнулся, взял сына за руку.

- Мне здесь не до Девятой симфонии.

Он с удовольствием поднес бы Робертов чемодан до лифта и уже потянулся взять его, но Роберт, заметив это, молча перебросил чемодан в другую руку.

В лифте они ехали с хорошенькой темноволосой женщиной в нарядном черном платье, которое сидело на ней, как на манекенщице, хотя и не каждой манекенщице удается выглядеть столь эффектно. Она, видно, только что сделала прическу, и смелая элегантность сочеталась в ней со зрелой красотой. Нелсон заметил, что женщина с явным одобрением взглянула на его рослого сына - стройного, плечистого, сознающего, как он хорош в своем новом темно-зеленом лейтенантском френче с горделивой золотой полоской на каждом плече.

Роберт улыбнулся про себя, тоже отметив сдержанный одобрительный взгляд: ему было приятно, что на него так смотрят, и одновременно он стыдился этого своего самодовольства.

- Когда-нибудь, - сказал Роберт, когда они вышли из лифта и, потеряв женщину из вида, пошли в сторону Пятой авеню, - когда-нибудь, папа, человека будут судить за одни только мысли, которые проносятся в его голове.

Они обменялись улыбкой; Роберт глубоко вздохнул, посмотрел вокруг, улыбка все еще блуждала у него на губах, затем они сели в такси, и он сказал:

- Пожалуйста, на Большой Центральный вокзал.

Они молча сидели в машине, петлявшей по улицам города. Нелсон смотрел на роскошный чемодан из сыромятной кожи. Такие чемоданы, думал он, можно увидеть летом, в пятницу, на вокзале, где беззаботные люди в легких костюмах ждут поезда, который увезет их в Новую Англию, в Адирондак, на Кейп-Код... Он чувствовал, что для полноты картины недостает только теннисной ракетки в ярком кожаном чехле и голоса девушки, нежного и радостного, льющегося быстро и оживленно: "Возьми оливкового масла и уксуса, в равной пропорции, добавь несколько капель глицерина и натирайся этим, милый, каждый час. Помнишь спасателя на пляже в Хоб-Саунде, который так делал, - он загорал по двенадцать часов в день и был коричневым, словно копченая баранина..."

Но вместо этого он услышал голос Роберта:

- Пять средних танков...

- Что-что? - Нелсон виновато посмотрел на сына. - Прости, я задумался.

- Когда я приеду туда, мне дадут под команду пять средних танков. По двенадцать тонн в каждом, экипаж из четырех человек. Триста тысяч долларов потратило государство на эти танки. И я должен буду приказывать им: вперед, стоп, повернуть, будьте добры, уничтожьте эту забегаловку, не откажите в любезности, засадите шесть снарядов в ту лавку женского белья пятью кварталами дальше по этой улице. - Он широко улыбнулся. - Это я-то, который в жизни не управлял даже электрической железной дорогой. Представляешь, какое доверие оказало мне правительство Соединенных Штатов! Пять средних танков под моей командой - тут и растеряться недолго.

- Ты справишься, - уверенно сказал Нелсон.

Роберт посмотрел на него серьезно, без улыбки:

- Знаешь, и мне так кажется.

Такси подкатило к Центральному вокзалу, и они вышли.

- У нас есть пятнадцать минут, - сказал Роберт, посмотрев на часы. Может, выпьем по бокалу, на посошок?

- Тебя еще кто-нибудь провожает? - спросил Нелсон, идя с сыном по тускло освещенному, гулкому подземному переходу к бару отеля "Коммодор". Какая-нибудь девушка?

- Нет, - улыбнулся Роберт. - Решил никому не говорить. Уж если звать, то всех. Получилась бы встреча выпускниц Вассара с тридцать восьмого года по сорок первый включительно. - Он громко засмеялся. - Такие пышные проводы мне ни к чему.

Нелсон улыбнулся шутке и понял, что Роберт оставил последние минуты перед отъездом на фронт для прощания с отцом. Ему хотелось сказать Роберту, что он тронут этим, но слова, которые приходили на ум, были выспренними и неуклюжими, поэтому он решил промолчать. Они вошли в отель и стали у длинной стойки прохладного темного бара, опустевшего на время одиннадцатичасовой паузы; здесь рабочий день только начинался.

- Два мартини, пожалуйста, - попросил бармена Роберт.

- Последний раз я пил утром, - сказал Нелсон, - на свадьбе Артура Паркера, в тридцать шестом году.

- Сегодня можно, - сказал Роберт, - война все ж таки.

В миксере приятно позвякивали кусочки льда, кругом разносился слабый запах джина и тонкий аромат лимонного сока, который бармен осторожными движениями выдавливал в полные холодные бокалы.