Жена хмыкнула (что далось ей с величайшим трудом) и презрительно пожала плечами (симулируя презрение и от этого мучаясь в душе). «Сам должен понимать, — бросила она, — твои приезды выбивают всех нас из колеи. Знаешь, как мы устаем от тебя за сутки!»
Муж закусил губу. Его так и подмывало ответить на грубость грубостью, однако он сдержался — не хотелось затевать ссору перед отъездом. А тут еще и старшая дочь слово вставила: «Да, папочка, мы все тебя очень любим, но, что правда, то правда, ты бываешь просто невыносимым». — «Невыносимым?» — промямлил бедный родитель, не веря собственным ушам. «Да, иногда. Твое дело — сидеть в городе и зарабатывать деньги, больше от тебя ничего не требуется». — «Вон ты куда гнешь, — отозвался он с горечью. — Твой отец рабочая лошадь, у него одно дело — тянуть воз!» — «Какой ты скучный, папочка! — подлил масла в огонь сын. — Согласись, от тебя мало радости. У нас совершенно разные интересы». — «Можете успокоиться, — в сердцах заверил отец, — скоро я избавлю вас от своего присутствия. Более того, я сделаю это немедленно. Извольте!»
Он принялся решительно швырять в дорожную сумку те немногие вещи, что брал с собой в эти поездки. «Так будет лучше для вас», — обиженно ворчал он. Если прежде он собирался в обратную дорогу нехотя, то на сей раз в его движениях была судорожная поспешность. Казалось, ему не терпится уехать. Он с ожесточением хватал свои вещи и запихивал в сумку.
Жена и дети заговорщически переглядывались у него за спиной. Хитрость удалась: по всему было видно, что у него сейчас одно желание — побыстрее убраться, как изволила, к полному его недоумению, выразиться супруга. Его не могли не подстегнуть ее нетерпеливые вздохи, за которыми последовало: «Смотри, не опоздай на поезд!» Он метнул на нее свирепый взгляд. «Успокойся, не опоздаю. А если и опоздаю, пешком пойду, лишней минуты тут не останусь».
Раньше он едва ли не мечтал опоздать на поезд, радовался малейшему поводу отсрочить, перенести отъезд. Другое дело теперь — поскорей бы уехать! Никаких сожалений, никаких усилий над собой.
Раз от раза изъявления любви со стороны жены и детей — беспрерывные колкости, признаки нетерпения — множились и становились все изощреннее. Дачники из числа друзей и близких знакомых были тайно привлечены к операции и способствовали ее успеху: никто больше не обращал к Джорджо дурацких любезностей, принятых при отъезде человека в город после выходного: «Уже обратно? Жаль! Побыли бы еще денек-другой» (как будто уезжающий уезжает по собственной прихоти) и «Возвращайтесь быстрее!» (как будто у него есть возможность вернуться среди недели, чтобы только доставить им удовольствие). Они присоединялись к тем, кто провожал Джорджо на станцию, насмешливо желали ему счастливого пути, делая все, что могли, во имя упомянутого выше сочувственного замысла. Тсс! Вон он!
Приятель прервал рассказ и указал на группу людей, подходивших к станции: в сумерках я разглядел человека с дорожной сумкой, а за ним — женщину и нескольких подростков, подгонявших его пинками.
— Это Джорджо. Возвращается в город на работу, а жена и дети провожают его к поезду, — с умилением шепнул мне приятель, растроганный душещипательной сценой.
Глядя на отъезжающего, ничего не стоило догадаться, что желаемый результат достигнут: на его лице не было и тени огорчения, а лишь желание поскорее вырваться из этой тягостной обстановки и решимость никогда больше не приезжать, — решимость, которой он прежде не знал и которая успеет пройти или ослабеть за неделю, так что в следующую субботу он примчится проведать семью, где его ждет прием, снимающий горечь от неизбежной разлуки и позволяющий с легким сердцем вернуться в город, на службу, и — о радость! — опять остаться одному, вдали от семьи. Иными словами — превратить боль в предвкушение вожделенного блаженства.
— Счастливчик! — с завистью воскликнул приятель, когда от увесистого супружеского пинка бедняга упал ничком в метре от подходившего поезда и едва не угодил под колеса.
Жена, стоя над ним, приговаривала:
— Это тебе на дорогу!
И ей дружно вторили детки:
— Знай наших!
ОТКРЫТКА {5} 5 © Rizzoli editore 1974.
Перевод Е. Дмитриевой.
Одолев последний участок подъема, автобус проехал еще сотню метров и остановился. Туристы вышли и устремились к ресторану, где им предстояло обедать. Приходилось поторапливаться: на обед им отвели всего сорок пять минут, а судя по скоплению автобусов на перевале, найти свободное место в ресторане было непросто.
Читать дальше