Лев Вершинин - Два веса, две мерки [Due pesi due misure]

— Слушай внимательно! — кричу. — Бей в то место, где я крестик мелом начертил. Но не очень сильно, чтобы они задремали ненадолго, а формы спортивной не потеряли. Они-то играть завтра не будут, но тебе не мешает потренироваться, прежде чем начнешь принимать самих футболистов.

— Будет сделано, хозяин, — отвечает Тонналярда.

Потом точным прямым ударом бьет по крестику, который я начертил на челюсти Ого Пальмы.

— Отлично, — говорю. Беру массажиста и тоже кидаю через ограду. Вместе с чемоданчиком.

Тут за спиной раздаются голоса.

— Эй, ребята, вы что?!

Оборачиваюсь.

На меня вихрем несутся трое.

Я кидаюсь на землю и ставлю подножку всем троим. Не успел первый упасть, как я его подхватил, начертил на челюсти крестик и перебросил через ограду.

Тонналярда на лету награждает его точным ударом в челюсть и потом заключает в могучие объятия.

— Незачем их крестиком метить, хозяин! — кричит он. — Я место удара теперь наизусть выучил. Это правый крайний Рубцали, отличный игрок!

Целует его в щеку, кладет на пол и еле успевает принять следующего.

— Правый защитник Воздержини.

Удар и поцелуй в щеку.

— Вратарь Кирпичино! — объявляет он, на лету подхватывая третьего.

Удар и поцелуй в щеку.

Поворачиваюсь и бегу навстречу еще двум игрокам, которые несутся прямо на меня.

У меня вдосталь времени, чтобы наградить их парой образцово-показательных ударов. Когда они ко мне приблизились на длину руки, я их сразу в глубокий сон погрузил; они даже не успели понять, какого цвета у меня волосы.

Бросаю обоих Тонналярде.

— Эти уже спят, — кричу, — им не нужна пилюля!

— Опора… Отбивало, — сообщает он. Целует в щеку и бережно кладет на пол.

Троих я обнаружил в лесочке за виллой — полеживали в гамаках.

Я их тоже усыпил и отнес к ограде.

Тонналярда называет каждого по имени, принимая в свои объятия.

Отправляюсь искать остальных.

Четверо сидят на веранде и играют в карты.

Пришлось мне изрядно потрудиться, прежде чем удалось утихомирить всех четверых.

— Все, что ли? — спрашиваю я у Тонналярды.

— Включая запасных! — отвечает он. — Вы потрудились на славу, хозяин!.. Хотя стоп. Одного не хватает. Полусреднего Слюни. Дедушки футбола.

Надо, черт побери, и его разыскать!

Нахожу дедушку на первом этаже виллы в чулане. Сидел и пыхтел над чашкой ромашковой настойки.

Я не стал ему мешать; в углу увидел гору металлических чемоданчиков. Похоже, там лежат майки, бутсы — словом, спортивная форма.

Пришлось мне совершить два рейса, чтобы отнести все к ограде и перебросить Тонналярде.

Потом я опять вернулся назад, взял дедушку футбола под мышки и понес.

Выхожу из центральных ворот.

Тонналярда уже разместил всех игроков в кузове фургона. А фургон этот больше иной казармы, друзья, и футболистам там даже лучше, чем на вилле. Я передал полусреднего Тонналярде, и тот бережно уложил дедулю на пол.

Затем мы закрыли дверцу на ключ, а сами уселись в кабину.

— Теперь, — говорю, — жми к Длинным Столбам.

Не успел я договорить, как мы очутились на главной дороге.

Не проехали и полутора километров, как вдали раздался вой сирен полицейских машин.

— Черт возьми! — воскликнул я. — Еле управились. Трам со своей командой уже на подходе!

— Чтоб ему всю жизнь есть холодный суп с фасолью и луком! — воскликнул Тонналярда.

И что есть силы нажал на акселератор.

Разместить всех разумно. Мой компаньон со мной согласен. Эти чертовы болельщики выныривают отовсюду.

От Длинных Столбов нас отделяют примерно восемьдесят километров.

И нужно отказаться от заманчивой идеи нестись со сверхзвуковой скоростью, чтобы не привлекать к себе внимания.

Велю Тонналярде сбавить ход и ехать, как едет обычный фургон, везущий мебель.

Но усидеть в кабине я не могу.

Времени в обрез.

— Можно ли осветить кузов? — спрашиваю.

— В кабине есть две лампочки, — говорит Тонналярда. — Я протяну провод через окошко и подключу к батарее. А на щитке есть штепсель.

— Отлично. Дальше поедешь сам и остановишься в двух километрах от Длинных Столбов.

Схожу, влезаю в кузов, мы укрепляем лампочки, потом Тонналярда запирает меня, снова садится в кабину и заводит мотор.

Все футболисты еще спят, лишь дедушка Слюни завернулся в одеяло и массирует мускулы.

— Что за чертовщина происходит? — спрашивает он.

— Ничего, — говорю, — просто переезжаем в другой дом.