Дукенбай Досжан - Шелковый путь

Да какие там завещания! Какие мудрости! Жизнь, прошедшая без дороги, — и не жизнь вовсе, а так, одно жалкое, слепое прозябание. Без Великой дороги, без Шелкового пути не было бы на свете золотой колыбели казахов, священного остова народа, красы и гордости его — несравненного Отрара. Она, Великая дорога, породила его. Она — его щедрая и благодатная мать…

Глухой, протяжный голос караван-баши Омара вдруг задрожал, сорвался. Наклонившись, он сгреб с края молитвенного коврика горсть земли, благоговейно поднес ко лбу, омочил ее слезами. Так выразил он свою сердечную благодарность Шелковому пути и простился с ним, старым, верным другом, с которым разделял немалые тяготы и скупые радости, уповая на будущее.

Караван простился с Великой дорогой, но люди все оглядывались назад, подавленные разлукой.

В город в качестве послов Омар отправил Хаммаля Мераги и Амин ад-дина Хереви. С ними он послал повелителю щедрый дар, поклон и добрые пожелания, прося разрешить въезд в город. И если наместник позволит каравану вступить в Отрар, Омар твердо намерен исполнить грозную волю кагана, ради которой все они вынесли безмерные лишения и муки, преодолели, рискуя жизнью, столько опасностей. А кагану угодно было знать численность кипчакского войска, силу его оружия, слабые места в обороне знаменитого города. Владыка Востока хотел пошатнуть твердыню, какой являлся Отрар, стоявшую на пути грядущего монгольского нашествия. Омар встал на страшный путь предательства родного края…

К обеду вернулись послы, доставив соизволение правителя города, состоящее из двух слов: «Въезд разрешаю». Длинный караван рекой хлынул через Золотые ворота. Вступая в город, караван-баши еще раз невольно бросил взгляд назад. Там, за крепостной стеной, простирался Великий Шелковый путь, и Омару-ходже непонятно почему вдруг померещилось, будто он залит кровью. Сердце его дрогнуло в ужасе.

Шел шестьсот пятнадцатый год по хиджре, или одна тысяча двести восемнадцатый от рождения Христа, а по казахскому летосчислению очередной год барса, месяц кукушки. Правитель Отрара Иланчик Кадырхан приступил к осуществлению высочайшей воли шаха шахов Мухаммеда из Хорезма. Надлежало немедленно обезглавить четыреста пятьдесят караванщиков, прибывших с Востока. Все они — купцы, погонщики и слуги во главе с послом Омаром-ходжой, оказались лазутчиками, шпионами кагана, и головы их теперь не имели даже цены гнилого кавака, Весь товар — драгоценности, меха, слитки золота и серебра, навьюченные на пятистах верблюдах, — следовало доставить в Бухару. Шах Мухаммед незадолго до этого «обновил постель», «переменил запах», то есть взял в жены юную красавицу родом из Бухары, и на ее наряды и украшения потребовались непредвиденные расходы. Иланчик Кадырхан мог бы в силу своего положения ослушаться хана, но им руководила, однако, личная ненависть к подлому врагу. И гнев, за многие годы накопившийся в сердце, толкнул его на этот кровавый шаг. Коварных, лживых купцов из посольского каравана перерезали по его повелению, как козлят, прямо на равнине за укреплением Ак-курган, и кровью их полили горькую кипчакскую полынь. Сделали это во славу аллаха, в назидание его покорным рабам, дабы все знали, какая участь ждет презренных предателей. Товар, привезенный с черным намерением, тут же навьючили на верблюдов и отправили в Бухару. По воле правителя Отрара возглавил караван его надежный слуга и помощник Максуд.

В теплый, погожий день вышел караван из Отрара. Солнце, надолго зависнув в зените, нещадно палило древнюю почву, точно шкуру барана на вертеле, и полынь, сморщась, жалостливо прижималась к земле. Мягко и упруго стелилась она под широкими верблюжьими лапами и через мгновенье вновь упорно выпрямлялась. С вышины время от времени доносилось радостное пение птиц, возвращавшихся с чужбины в родной край. Нынче весна наступила рано: и без того малоснежная, вялая, точно хворая, зима едва отползла за первый перевал, и степной простор сразу огласился звонким журавлиным курлыканьем. Вместе с журавлями явились в эти края очередные хлопоты и заботы. Снова спозаранок вставали дехкане, начинали чистить старые арыки, укреплять берега канав, строить запруды, поправлять чигиры. Воздух наполнился лязгом кетменей. В город Отрар с востока и с запада потянулись, позванивая колокольчиками, купеческие караваны; возобновлялась, укреплялась связь между странами; быстрее закрутилось колесо вечной, неугомонной жизни.