Джованни Боккаччо - Амето

мне Акримония, и я обрел,

тебя познав, мирской тщете заслоны.

И Агапеи пламенный глагол

меня сподобил огненного света,

и я узрел, пылая, твой престол.

А та, что всех прелестнее - Фьяметта

велела мне, тобой вдохновлена,

во всех делах в тебе искать совета.

Со мною схожа, ласкова, ясна,

мне Лия указала смысл подспудный

и я в него уверовал сполна.

И ты, всевиденьем и силой чудный,

направь мой ум с собою заодно,

чтоб среди лучших был я к вехе судной;

да будет навсегда утверждено

в моей душе твое святое имя,

и пусть в веках прославится оно.

Такая ж слава да пребудет с ними,

которых за любовь и доброту

превознесу я песнями своими.

И коль необходимым я сочту

потомкам песни жаркие оставить

и юных нимф прославить красоту,

ты сделай так, чтоб злоба строк ославить

не смела бы, не переврал бы лжец

и чтоб невежда не дерзнул исправить

(переплети их в шелк или багрец,

дабы - красиво скатанные в свитки

в чужой стране их не разъял глупец),

не дай в них женкам завернуть пожитки,

которые на грош приобретут,

полученный за проданные нитки,

пусть на припарки их не раздерут

целители, не знающие дела,

не тем здоровье хворому вернут,

не допусти, чтоб зло и закоснело

была твоя краса искажена,

когда перекроят их неумело.

И если жизнь им злая суждена,

то лучше пусть избегнут горькой доли,

в веселые попавши пламена.

Вручаю их твоей небесной воле,

душа пылает - но кончаю речь;

от милых донн бреду к своей юдоли,

дабы желать и жаждать новых встреч.

ХLVIII

Умолк Амето; потянулись по домам со своими овечками пастухи, резвые птицы укрылись на ночь в густых ветвях, уступив место нетопырям, рассекающим туманный вечерний воздух; не слышно было цикад, но пронзительно верещали кузнечики из трещин сухой земли, уже виднелся Геспер в теплых лучах закатного Феба, и вслед за ним возжелал покоя ленивый Зефир. Посвежело, и нимфы, подхватив одежды, венки, луки и стрелы, любезно простились с Амето и отправились по домам. А он, навеки запечатлев в груди их облик, все узнанное твердил про себя и сетовал на скорую разлуку, но, в надежде на новую встречу, радостный расстался с ними и вернулся домой, пылая любовью.

ХLIХ

Среди весенней пышности и пыла,

в лугах благоуханных и густых,

в тенистой сени явлено мне было

увидеть нимф прелестных и младых

и слушать песни дивные украдкой

и про любовь, и про любимых их.

И трепетно внимая речи сладкой

и нежным херувимским голосам,

звучащим слуху нашему загадкой,

и восхитительным дивясь глазам,

сиявшим столь же дивно и лучисто,

как звезды с поднебесья до утрам,

я ощутил, что запылал пречисто

Амур в груди взволнованной моей

(его доселе я не знал почти что);

неудержимый в дерзости своей,

он душу мне наполнил красотою,

и песнями, и музыкой речей,

и тотчас я охвачен был мечтою,

стремительным волнением в крови

и нежностью сладчайшей и святою.

И вот, для новой возродясь любви,

которая раздула жар дремавший,

годами ждавший - только растрави,

и, сердцем загоревшимся познавши

их благо, свыше посланное мне,

я пламень в нем узнал, меня снедавший,

и, поначалу чистое вполне,

смешалось, благо с пламенным влеченьем,

и оказался я в тройном огне,

и радостью я полон и мученьем,

и радуюсь, ловя условный знак

иль жаркий шепот слыша с восхищеньем,

и мучаюсь - не обретя никак

того, что запрещеннее запрета,

хоть мне и без того достало благ.

Так постигал я своего Амето,

порывы и желания его,

взиравшего на совершенство это

столь жадно, что порой, боясь того,

что нимфам в тягость пристальные взгляды,

я порицал героя моего,

завидуя счастливцу; из засады

я было выйти даже захотел,

но остерегся - вдруг не будут рады.

И я терпел такой порядок дел,

пока он верховодил в том собранье

и был в сужденьях и словечках смел;

и горечь превращалась в ликованье,

едва прелестный лик одной из них

иль пение влекли мое вниманье.

Но близилась чреда часов ночных,

и вот луна из Ганга появилась

и солнце скрылось в пропастях земных,

и вереница нимф поторопилась

допеть последний сладостный напев

и в свой приют укромный удалилась;

я ж вышел из укрытья, просидев

весь день украдкой в потаенном месте,

откуда созерцал прелестных дев.

И вышли в небо звезды честь по чести,

и, нежных нимф очами проводив,