Николай Самвелян - Крымская повесть

— Что значит — адмиральская?

— А то значит, что Иван Константинович Айвазовский был адмиралом. Там, наверху, в киоте, образ Спасителя, идущего по водам. Отменная работа. И Спаситель как живой и вода как настоящая. Не желаете ли посмотреть?

— Нет, эту картину в другой раз.

Инвалид глянул на Владимира прищуренными близорукими глазами, но вопросов задавать не стал.

— Ну вот и все. Рад, если угодил.

Владимир всегда смущался, когда нужно было кого-либо благодарить: не находил подходящих слов и вовсе не умел давать чаевые — боялся обидеть человека. Сейчас он попытался было сунуть руку в карман, но линялые голубые глаза старика перехватили движение.

— Мне пора, — сказал старик. — В каком отеле вы постоем? В «Кисте»? Знатный отель. Провожу вас до Екатерининской, а дальше уж сами пойдете.

И Владимир понял, что предлагать старику деньги неуместно. Прощаясь, они крепко пожали друг другу руки, будто были давними добрыми знакомыми.

— Прощайте, — сказал старик.

— До встречи, — сказал Владимир.

— Нет уж, прощайте, — настойчиво повторил старик. — Годы мои такие, что «до свидания» уже не скажешь. На всякий случай надо прощаться со всеми. Даже когда идешь в булочную на пяток минут.

По пути к себе в гостиницу Владимир вспомнил, что у него осталось еще две листовки. Их он оставил у витрины часового магазина «Дайберг» и у входа в ресторан яхт-клуба. Делал он это неумело, почему-то озираясь по сторонам, хотя необходимости в том никакой не было. Улицы обезлюдели. Почти все магазины были закрыты. У главного входа в Морское собрание стоял караул из четырех полицейских, которые, впрочем, и не думали никого и ничего высматривать, а покуривали и о чем-то оживленно толковали.

— Вот теперь к вам действительно звонили! — заявил портье, будто уличил наконец Владимира в непотребном. — Мужской голос. Назвался Александром Ивановичем. Велели передать-с, что задерживаются, но поспешат сюда, как только на то будет возможность.

Однако и ужинал Владимир тоже в одиночестве. Мог ли он еще месяц назад, принимая заказ толстого Зауэра, предположить, что окажется в Севастополе в одной гостинице с Александром, что станет раскладывать на плюшевых диванах и у витрин магазинов листовки? Наконец, что именно здесь, в Севастополе, он будет искать Людмилу?

Он как-то даже не замечал, что сидит в зале ресторана. Невнимательно читал меню, даже забыл, что именно заказал официанту. Ему все еще виделись образы этого белокаменного города, бухты, набережные, вспоминался старик сторож. Думал и о лейтенанте Шмидте. Кто он? Герой? Пророк? Что притягивает к нему людей? Что, наконец, притягивает сейчас всех в этот город?

Он вспомнил круглолицего солдатика, выступавшего с плетеного стула, холодный блеск мрамора в гробнице адмиралов. И вдруг понял, что не только не сумеет, но и принципиально не станет писать ласкового и уютного моря, которого алкала душа Зауэра. Уже просто потому, что такого моря нет в природе, не существует. Даже когда оно кажется спокойным, как тарелка супа, в недрах своих оно таит штормы и бури.

— Вас зовут!

Владимир не сразу понял, что в зале ресторана возник усатый портье и обращается именно к нему.

— В вестибюле вас ждут.

Первая мысль была: Александр. Но это оказался человек с бляхой на левой стороне груди.

— От Александра Ивановича, — сказал он. — У входа фаэтон.

Если извозчик, то при чем тут фаэтон да еще с обитыми кожей сиденьями и таким же кожаным верхом? Почему не обычная городская пролетка? Да и голос человека был мучительно знакомым, хотя Владимир мог поклясться, что лицо это видит впервые: широко расставленные глаза, крупный прямой нос, подбородок с ямкой.

— Править лошадьми умеете? — спросил человек.

— Кое-как.

— В том-то и дело, что и я не лучше. Да уж ладно, рискнем. Это для вас, — и сунул в руки сложенную вчетверо восьмушку плотной бумаги.

Записка была без обращения: «Добыть у Ш. все, что там есть. Доставить на Корабельную. Пароль для Ш. „Марат“».

— Вы знаете адрес, по которому нужно доставить груз? — спросил Владимир.

— Все знаю: где взять, куда отвезти. Сейчас нам на дачу устричного фабриканта, а оттуда — на Корабельную.

И тут Владимир вспомнил, где слышал этот голос, при каких обстоятельствах: беседку, силуэты Людмилы и незнакомого плечистого мужчины.

— Спартак, — спросил Владимир. — Когда вы в последний раз видели Людмилу Александровну?

Спартак не вздрогнул, не оглянулся и вообще никак не отреагировал на то, что его узнали.