Онелио Кардосо - Онелио Хорхе Кардосо - Избранные рассказы

— Добивайте! Кончай скорей, парень!

— Кто тебе сказал? — раздался за моей спиной голос Гуадалупе. — Кто тебе сказал, что с тобой собираются кончать?

— Убейте, ради бога! Найдется кому заплатить за это представление, проклятый старик. Ты хорошо заработаешь.

— Он и заслужил! — сказал было я, но тут же прикусил язык.

Гуадалупе смерил меня взглядом с головы до ног:

— Ты знаешь на Кубе человека, который предлагал бы мне деньги за жизнь Конго?

Я, по правде говоря, смешался. Оба смотрели на меня выжидая. Но если я научился понимать кое-что в характере Гуадалупе, так это его мысли в определенные моменты. Я опустил глаза, как бы припоминая, затем сказал твердо:

— Нет, Гуадалупе, я не знаю такого человека.

Нам оставалось разыскать мальчонку. По следу Конго мы поднялись на холм и увидели его. Он с такой стремительностью бросился к крестному отцу, словно знал, что только на груди старика может укрыться от всех опасностей. Вот и все. Мы вернулись к раненому Конго, и старик объяснил ему, как добраться до одного дома, где надежные люди укроют его на время и вылечат втайне от любопытных глаз. Затем он посадил мальчика к себе в седло, и мы возвратились домой. Я не сводил глаз с Гуадалупе и только диву давался: худой, немощный, а такое выдержал, и хоть бы след усталости или волнения на лице. Кремень, не человек!

1954.

Мужчина стоял босиком в лодке. Завязанная узлом веревка стягивала его штаны, дырявые на коленях, разлохмаченные внизу, словно их обрезали ножом. Мощный торс был обнажен. Мужчина наклонялся то вправо, то влево, отталкиваясь от дна шестом, зажатым в землисто-черных руках.

Дело было на озере Аригуанабо; в этом году под изнуряющими лучами августовского солнца колоски дикого петушьего гребешка поднялись выше обычного. Люди с озера давно уже поговаривали:

— К концу весны все Аригуанабо зарастет, словно луг. Лошадь и та ничего не поймет, захочет травку пощипать. Но пастись придется ей вплавь.

Случилось так, что дожди спутали все расчеты, лили себе и лили без передышки.

Теперь надо было заново разбираться в водных дорогах. Растения стали неузнаваемы. Все пошло в рост. Длинные стебли петушьего гребешка вытянулись выше шпажника. На плавающих в воде круглых листьях малангиты, подстерегая мух, привольно расселось чуть ли не по десятку голосистых лягушек. Непомерно высокая трава пропускала в воду солнечные лучи, а снизу ножка подводного стебля стремилась вверх, пробиваясь на волю, поднимая еще закрытый, зеленый и круглый бутон дикого лотоса.

Кругом разливалась вода, и по ней продвигался мужчина в лодке, как вдруг путаные донные травы оплелись вокруг киля и остановили лодку. Мужчина изготовился, уперся босыми ногами в дно и с силой налег на шест. Несколько секунд он стоял напряженно, недвижно, и наконец, когда уже казалось, у него вот-вот лопнут все жилы на руках, под водой послышался протяжный скрежет, лодка, покачнувшись, сдвинулась с места и заскользила над разорванными водорослями. Не ослабляя напора, мужчина переставил шест, оттолкнулся и двинулся дальше, стараясь сохранять равновесие.

Теперь он плыл по чистой воде, словно чудом освободившейся от перепутанных трав. Заросли колючего шпажника окружали маленькую заводь. Мужчина облегченно вздохнул. Вот и все, что ему нужно: чистая вода, где отлично клюет форель и биахака.

Он взглянул на жестяную банку с червями и улыбнулся; две струйки пота стекали у него по щекам, сливаясь под подбородком. Да, червям тоже пришлось не сладко. Они копошились в сырой земле на дне посудины, чуть ли не испеченные солнцем. В отчаянной борьбе они тянулись к краям жестянки, и, глядя на них, мужчина развеселился. Зачерпнув пригоршню воды, он плеснул ее в жестянку. Это оказалось еще хуже. Самые жирные черви добрались до краев посудины и тут же свалились обратно, словно обожглись о раскаленный металл. Мужчина, смеясь, нащупал одной рукой крючок, а другой ухватил с края жестянки самого упорного червяка, который все еще пытался выползти. И тут он услышал выстрел. Желто-зеленый селезень, летевший у него над головой, замер и упал в нескольких метрах от лодки. Мужчина, нахмурившись, взглянул в сторону шпажника; сначала он услышал шлепанье по воде, потом увидел собаку. У нее были большие уши, она плыла, не обращая на него внимания и словно хватая зубами воду при каждом рывке вперед. Мужчина следил за ней глазами и, сам того не замечая, повторял ее движения. Он как будто боялся, что селезень ускользнет, но собака бросилась на добычу и сжала челюсти. Он тоже щелкнул зубами и довольно улыбнулся.