Уильям Теккерей - Четыре Георга

И женщины, я думаю, с такими людьми так же расчетливы и коварны, как и мужчины. Возьмем ли мы на себя роль Лепорелло и будем размахивать списком любовных побед этого венценосного Дон Жуана, перебирая одно за другим имена фавориток, которым принц Георг швырял свой платок? Какой смысл пересказывать, как была высмотрена, завоевана, а потом брошена Пердита и кто пришел ей на смену? Что с того, если мы и знаем, что он действительно был обвенчан с миссис Фицгерберт по римско-католическому обряду, что ее свидетельство о браке в Лондоне видели и что имена свидетелей при бракосочетании известны? Порок такого рода ничего нового или случайного собой не представляет. Распутники, бессердечные, самоупоенные, вероломные и трусливые, существуют от сотворения мира. У этого соблазнов было больше, чем у многих других, - вот, пожалуй, единственное, что можно было бы сказать в его оправдание.

На горе этому обреченному, он мало того, что был красив и вызывал восхищение женщин; мало того, что был наследником престола, которому все наперебой стремились угождать и льстить, - но он к тому же имел неплохой голос, и это толкало его еще дальше по дурной дороге, к застолью и пьянству. Словом, все демоны удовольствия влекли за собой бедного Флоризеля: праздность, и сластолюбие, и тщеславие, и пьянство, дружно бряцая веселыми кимвалами, толкали и манили его.

Впервые мы читаем об его нежных руладах, когда он поет под стенами замка Кью чувствительные песенки при луне на берегу Темзы, а лорд виконт Лепорелло следит за тем, чтобы никто не помешал его исполнению.

В то время петь после обеда и ужина было принято повсеместно. Можно сказать, вся Англия подхватывала припевы, иногда безобидные, а то и скабрезные, сопровождая ими обильные возлияния пенящейся влаги.

Спешишь, о Муза, в дальний край? Зачем тебе туда?

Вкруг кубка лучше ты летай, как стриж вокруг пруда!

пел Моррис в одной из своих анакреонтических од, и принц несчитанное число раз подтягивал веселый припев:

Вот выпить веская причина и кубки вновь налить!

Сам-то залихватский собутыльник принца нашел в конце концов "вескую причину" перестать пить и наливать, понял ошибки своей молодости, оставил кубки и припевы и умер вдали от света, примирившись с богом. А ведь стол принца предлагал, должно быть, немало соблазнов. За ним сиживали прославленные остроумцы, наперебой стараясь позабавить хозяина. Удивительно, как взыгрывает дух, заостряется ум и богаче становится винный букет, когда во главе стола оказывается один из великих мира сего. Скотт, преданный кавалер, верный вассал короля и лучший рассказчик того времени, щедро изливал там свои неисчерпаемые запасы стародавних преданий, доброты и насмешки. Грэттон добавлял редкостное красноречие, фантазию, темперамент. Том Мур залетал ненадолго и заливисто распевал свои бесподобные любовные песенки, а потом, негодующе чирикнув, упорхнул и стал налетать на принца, клевать его и когтить. С такими гостями и впрямь не мудрено было засидеться допоздна, так что у дворецкого, бывало, рука отнималась откупоривать бутылки. Нельзя забывать, какие тогда были нравы, - Уильям Питт, например, являлся в палату общин, распив дома бутылку портвейна, и отправлялся оттуда с Дандесом к Беллами, чтобы опустошить еще парочку.

Читая том за томом про нашего принца, повсюду находишь с десяток, право, не больше, - одних и тех же историй. Он был добр, эдакий повеса-принц с нежным сердцем. Один рассказ, быть может, изо всех самый для него лестный, свидетельствует о том, что, будучи принцем-регентом, он всегда готов был выслушать все доводы в защиту приговоренных к смертной казни и рад был, если возможно, смягчить приговор. Он был добр со слугами.

Есть во всех его биографиях рассказ, который рисует нам некую горничную Молли, - при очередном домашнем переустройстве, какие принц постоянно затевал, бедняжка плакала, вытирая пыль с кресел, и объяснила свои слезы тем, что ей приходится теперь расстаться с хозяином, у которого для каждого из прислуги есть доброе слово. Другой рассказ - о конюхе, который воровал овес и сено из принцевых конюшен, за что и был уволен соответствующим должностным лицом; но принц услыхал о проступке Джона, пожурил его очень сердечно и принял обратно, взяв с него слово больше никогда не грешить, каковое слово Джон свято сдержал. Еще с умилением рассказывается, как принц в ранней молодости услыхал однажды о семье офицера, терпящей нужду, тут же занял шестьсот или восемьсот фунтов, подобрал под шляпу свои длинные волосы и в таком неузнаваемом виде отвез деньги голодающей семье. Он послал деньги Шеридану, когда тот уже был на смертном одре, и готов был послать еще, но смерть положила конец страданиям гения. Помимо этих случаев, приводятся еще милостивые слова, изящно и к месту сказанные им разным людям, с которыми его сводила судьба. Но он обманул чувства многих друзей. Сегодня он был с ними приветлив и короток, а завтра проходил мимо, не замечая. Он пользовался ими в своих целях, может быть, любил их по-своему, а потом приходила разлука. В понедельник он целовал и ласкал бедняжку Пердиту, а во вторник встретил и не узнал. В среду он был очень сердечен со злосчастным Браммелом, а в четверг забыл о нем и даже не отдал бедному денди причитающуюся ему табакерку; уже много лет спустя он встретил старого Красавчика, впавшего в нищету и ничтожество, и тот прислал ему другую табакерку, наполненную тем сортом табака, который ему когда-то нравился, - в знак памяти и полной покорности; и король принял подарок, и велел закладывать лошадей, и уехал, так и не кивнув тому, кто был ему некогда другом, любимцем, соперником, врагом и недосягаемым образцом. У Роксолла можно об этом прочесть. Когда умерла обаятельная, красивая, благородная герцогиня Девонширская - прелестная дама, которую он в прежние годы называл своей дражайшей герцогиней и делал вид, будто высоко ценит, как и все английское общество, - он сказал: "Мы потеряли самую светскую женщину в Англии".- "Мы потеряли самого сердечного человека в Англии", - возразил честный Чарльз Фокс. В другой раз, когда, как рассказывается у того же Роксолла, трое вельмож получали орден Подвязки, "некое высочайшее лицо заметило, что каждый из троих держится в соответствии со своим характером: герцог А. приблизился к монарху с холодным, флегматичным и неловким видом настоящего клоуна, лорд В. вышел, улыбаясь и кланяясь, как придворный, а лорд С. явился спокойный и непринужденный, как и надлежит джентльмену"! Вот такие истории приходится вспоминать, рассказывая об этом принце и короле, - был добр с горничной, явил великодушие к конюху, тонко разбирался в поклонах. Больше о нем рассказать нечего - только эти пошлые, заурядные анекдоты, весьма для него характерные. Идет великая война империй и гигантов. Что ни день, отважные воины выигрывают и проигрывают кровавые битвы. Изодранные, прокопченные знамена и побитые штандарты, вырванные из героической руки врага, складываются к его ногам; а он сидит себе на троне, улыбается и награждает отличившихся орденами. Это он-то! Когда ставили "Коронацию", актер Эллистон, игравший главную роль;" так вжился в образ, что воображал себя королем, рыдал и рассылал толпе благословения. Я уверен, что Георг IV так наслушался рассказов о войне, стольких храбрецов возвел в рыцарское достоинство и облачался в такое неисчислимое количество маршальских мундиров и всевозможных треуголок с перьями, галунов, лычек и аксельбантов, что, наверно, вообразил, будто принимал участие в военных кампаниях и под именем генерала Брока возглавил атаку германского легиона под Ватерлоо.