Уильям Теккерей - Четыре Георга

Это оголтелое ненавистничество сын унаследовал от матери вместе с безоглядным упрямством своих отцов; но он был человек верующий, тогда как его предки оставались вольнодумцами, и считался верным и горячим защитником церкви - на самом деле, а не только потому, что так значилось в его королевском титуле. Как и другие недалекие люди, король всю жизнь подозрительно относился к тем, кто его превосходил. Он не любил Фокса; не любил Рейнольдса; не любил Нельсона, Чатема, Верка; болезненно воспринимал всякую новую мысль и с подозрением смотрел на каждого новатора. По нраву ему была посредственность: Бенджамин Уэст известен как его любимый живописец, а Витти - поэт. В позднейшие годы король сам не без горечи говорил о недостатках своего образования. Малоспособный ребенок, он был воспитан темными людьми. Самые блестящие учителя едва ли много преуспели бы в развитии его слабосильного ума, хотя, наверное, смогли бы развить его вкус и научить его некоторой широте мышления.

Но тем, что ему было доступно, он восхищался всей душой. Можно не сомневаться, что письмо, написанное маленькой принцессой Шарлоттой Мекленбург-Штрелицкой - письмо, содержащее ряд жалких банальностей про ужасы войны и общих мест о прелестях мира, - произвело на молодого монарха глубокое впечатление и побудило его избрать принцессу себе в спутницы жизни. Не будем останавливаться на его юношеских увлечениях и поминать квакершу Ханну Лайтфут, на которой он, как утверждают, был по всей форме женат (хотя брачного свидетельства, по-моему, никто не видел), или черноволосую красавицу Сару Леннокс, чьи чары с таким восторгом описывает Уолпол, - она, бывало, нарочно подкарауливала молодого принца на лужайке Холланд-Хауса. Он вздыхал, он рвался душой, но все же ехал мимо. В Холланд-Хаусе висит ныне ее портрет, великолепный шедевр Рейнольдса, полотно, достойное Тициана. Она глядит через окно замка на своего черноглазого племянника Чарльза Фокса, на руке у нее - птица. Улетела коронованная птичка от прелестной Сары. И пришлось ей довольствоваться ролью подружки на свадьбе своей Мекленбургской соперницы. Умерла она уже в наши дни кроткой старухой, матерью героических Нэпиров.

Рассказывают, что маленькая принцесса, написавшая то замечательное письмо об ужасах войны, - великолепное письмо, без единой помарки, за которое она, как героиня старой книги прописей, заслуживала награды, однажды играла с фрейлинами в парке Штрелица, и разговор у них, как это ни странно для молодых барышень, зашел о замужестве. "Ну кто возьмет в жены такую бедную принцессу, как я?" - спросила Шарлотта у своей подруги Иды фон Бюлов, и в этот самый миг раздался рожок почтальона, и Ида промолвила: "Принцесса, это - жених!" Как она сказала, так и случилось. Почтальон привез письма от блестящего молодого короля всей Англии, и там говорилось: "Принцесса! Вы написали такое замечательное письмо, оно делает честь Вашему сердцу и уму, поэтому приезжайте сюда и будьте королевой Великобритании, Франции и Ирландии и верной женой Вашего покорнейшего слуги - Георга". Она прямо подпрыгнула от радости; побежала наверх и упаковала сундучки; и тут же отбыла в свое королевство на красивой белой яхте, на которой был даже клавесин, чтобы она могла музицировать, а вокруг по волнам плыла целая флотилия судов, украшенных вымпелами и флагами. Мадам Ауэрбах сочинила в честь нее оду, перевод которой можно и сегодня прочитать в "Журнале для джентльменов":

По влаге моря путь стремит

Ее отважный флот,

Владычице хор нереид

Привет в восторге шлет.

Когда на критский брег повлек

Европу Зевс в полон,

И то почтительней не мог

К возлюбленной быть он.

Они встретились на берегу и поженились и многие годы вели самую простую и счастливую жизнь, какой когда-либо жили на свете супруги. Говорят, король поморщился, когда впервые увидел свою дурнушку-невесту; но как бы то ни было, он был ей верным и преданным мужем, а она ему - любящей, преданной женой. У них устраивались простые развлечения, самые простые и невинные: деревенские танцы, на которые приглашалось десять - двенадцать пар, и честный король танцевал вместе со всеми по три часа кряду под одну музыку; а после такого утонченного удовольствия отправлялись спать натощак (голодные придворные про себя понемногу роптали) и вставали назавтра чуть свет, с тем чтобы вечером, быть может, снова пуститься в пляс; или же королева садилась играть на маленьком клавесине, - она недурно играла, по свидетельству Гайдна, - или король читал ей вслух что-нибудь из "Зрителя" или проповедь Огдена. Что за жизнь! Аркадия! Раньше по воскресеньям бывали утренние дворцовые приемы; но молодой король их отменил, как отменил и нечестивые карточные игры, о которых говорилось выше. Однако он вовсе не был чужд невинных удовольствий, вернее, таких, которые почитал невинными. Он покровительствовал искусствам - на свой лад; был добр и милостив к артистам, которые ему нравились; уважительно относился к их профессии. Он даже задумал как-то учредить орден Минервы для деятелей науки и литературы; рыцари этого ордена должны были идти по старшинству сразу после рыцарей ордена Бани и носить соломенно-желтую ленту с шестнадцатиконечной звездой. Но среди ученых мужей началась такая драка за эти ордена, что от всей затеи пришлось отказаться, и Минерва со своей звездой так и не снизошла к нам на землю.