Уильям Теккерей - Новые романы

Эта песня призывает к убийствам - или ты видишь в ней что-нибудь иное? Прислушайся к голосу сакса, который убеждает тебя остановиться и поразмыслить, прежде чем начинать эту страшную игру. Можешь ли ты по совести и чести сказать, что за годы, прожитые в Англии, ты встречал хоть одного англичанина, из тех, у кого под саксонским сюртуком бьется человеческое сердце, который бы не сочувствовал бедам и страданиям твоей родины? Как принимают в Англии все эти отчаянные выкрики, полные вызова и ненависти, эту похвальбу своей силой и угрозы убийства? Отвечают ли англичане хотя бы с сотой долей той злобы, с которой ты к ним обращаешься? Отвечают ли они на ненависть ненавистью? Разве они не прощают тебе твою ярость, сочувствуя твоему горю, разве не внимают твоим злобным проклятиям и угрозам со снисходительной жалостью? По крайней мере, сейчас за нами нет вины, хоть мы и причинили твоей стране много зла в прошлом. И я считаю, что поэт позорит свое великое звание, проповедуя со своего амвона это злое, глупое, устаревшее и противное христианству учение - он имеет на это не больше прав, чем священник, вещающий слово божье со своей кафедры. Никогда еще из этого не выходило ничего хорошего. Такая "пища" человечеству не нужна - в этом я могу поручиться. Добрые честные люди никогда не согласятся питаться подобной отравой. И поэту совсем не подобает ее расхваливать - разве он не своего рода священнослужитель? Разве ему не следует занимать нейтральное положение, держаться особняком, в стороне от мирских ссор и драк - и подавать людям пример доброты и миролюбия? Я вижу, что ожесточенное сердце Рори О'Мора смягчается. Он выпускает из рук свою страшную палицу; пожалуй, он на этот раз пощадит сассенаха {Кличка англичан, принятая в Шотландии и Ирландии.} и не будет крушить его кости. Бетти, возьми у джентльмена палку и сунь ее в печь - сейчас мы с ним выпьем горячего чайку.

Поскольку мы обещали обсудить предложенные нашему вниманию блюда в духе благожелательности, следует признать, что роман "Клад" очень приятное и увлекательное чтение. Автор ознакомился с историческими материалами и постарался быть верным фактам. Кроме отвратительной песни "Fag an Bealach", в роман вставлено несколько прелестных, милых и человечных песенок, которые мистер Лавер неподражаемо сочиняет, поет и кладет на чудесную музыку; книга иллюстрирована изящными и тонкими гравюрами, тоже принадлежащими перу автора и превосходящими все сделанное им доныне в этом роде.

Автор "Сына скупца" (не имеющего ни малейшего отношения к "Дочери скупца"), очевидно, очень молодой человек. Этот роман также повествует о войне и о любви, и здесь опять фигурирует Претендент. Автор старается не только чувствовать, но и мыслить, и иногда его строки исполнены мудрости, иногда - поэтичности, но часто (только стоит ли об этом говорить?) его рассуждения звучат напыщенно и нелепо. Но в наши дни отрадно найти писателя, который вообще берет на себя труд мыслить (другой вопрос, какая ему от этого польза). Как правило, раздумья не свойственны романам; создается впечатление, что их авторы не хотят утруждать размышлениями ни себя, ни читателей, а наоборот, стремятся погрузить их ум в состояние блаженной дремоты и забытья. Любителям подобной здоровой и законченной пустоты я могу порекомендовать... {Здесь почерк нашего корреспондента совершенно невозможно разобрать.}

Теперь несколько слов о "Берлинском бургомистре", романе Виллебальда Алексиса, превосходно переведенном с немецкого В. А. Г. Прочитать эти три солидные тома не такое уж легкое дело, причем особенно трудно вначале. Книга напечатана очень мелким шрифтом, заковыристые немецкие имена и названия труднопроизносимы, действие развивается медленно и довольно беспорядочно. Но, привыкнув к именам и стилю изложения, читатель найдет для себя много интересного в этом романе, со страниц которого ему предстанет весьма своеобразная и подробно выписанная картина жизни Германии пятнадцатого столетия. Немецкие бюргеры с их ссорами и пирушками; немецкие князья, к которым автор полон чисто немецкого почтения; доблестные немецкие рыцари, грабящие проезжих на большой дороге. Вся эта странная, буйная и забытая жизнь Германии средних веков воскрешена с истинно немецкой добросовестностью и немалой долей юмора. Книга начинена пословицами и поговорками, которых хватило бы на добрых полдюжины верхненемецких Санчо; читатель закрывает последний том, довольный, что прочитал эту книгу, и - что греха таить радуясь окончанию этого Трудного дела. Роман напоминает объемистые путевые записки - его нелегко читать, но он открывает совершенно новую страну и знакомит с новыми людьми, обычаями, образом мыслей.