Бердыназар Худайназаров - Люди песков (сборник)

Как-то утром, торопясь в школу, я увидел, что Амангельды лезет на урюковое дерево. Урюк был еще совсем зеленый, и я удивился.

— Эй, пионер! — крикнул Амангельды, заметив меня. — Иди-ка сюда!

Я подошел, ничего не понимая.

— Влезь! Мне нужно несколько штучек этой кислятины. Давай подсажу!

— Чего подсаживать, я и так! — Мигом вскарабкавшись на дерево, я нарвал ему горсть зеленых ягод.

— Спасибо, товарищ пионер! — Амангельды с чувством пожал мне руку.

В эту минуту ты вышла из кибитки. Окликнула меня, назвав по имени, и улыбнулась. Улыбнулась, конечно, не мне — Амангельды. Он положил тебе на ладонь урюк, и ты вдруг застыдилась, опустила голову — все это запало мне в память. Вернувшись после школы домой, я рассказал маме, как рвал тебе урюк.

— Значит, опять беременна, — сказала она.

Весна всегда хороша, но та, предвоенная, принесшая людям столько счастья, была как-то особенно прекрасна. И вот я смотрю на тебя, усталую, замерзшую, в телогрейке, с тяжелой лопатой в руках, и вспоминаю тот весенний день, то дерево с кисловатыми плодами, и комок подкатывает к горлу…

Мне иногда кажется, что с начала войны идет не третья, а десятая, пятнадцатая зима!.. Сколько нам пришлось всего испытать! Тебе два первых года войны принесли огромное горе: сначала ты потеряла сына, потом умерла дочка…

И зачем я так устроил, что Халлыва пусть в шутку, по все же обидела тебя!.. А может, ничего? Пусть лучше поругались, чем молча ковырять опостылевшую мерзлую глину и думать, думать, думать?.. Самос страшное — носить в себе свою боль. Пусть человек кричит, плачет, ругается, только пусть не молчит.

Техник, или, как его называли по-старому, мираб, принимал работу каждые десять дней. Во вторую десятидневку мы, понятно, сделали больше, чем в первую, по все равно ясно было, что за оставшиеся десять дней с заданием нам не справиться. Однако мираб не только не ругал нас, даже начал хвалить.

— Не очень я на вас надеялся, если уж честно. Думал, помогать придется, решил, буду просить мужчин, подсобите, мол, женщинам, а вы — вон как! Ни разу ни одной жалобы: холодно, голодно, кирка из рук вырывается!.. Гордые! Молодцы, женщины. Прямо говорю: молодцы! Нисколько от мужчин не отстали!

Техник говорил бодро, весело, но, когда мы шли с ним в контору, чтоб оформить документы, он друг завел совсем другой разговор:

— Сердце кровью обливается глядеть на них! — Он бросил окурок и глубоко вздохнул. — Женщина есть женщина, мужчина — мужчина. Каждому свое. Женщины наши, конечно, молодцы, слов нет, любая работа по плечу, любая, только не хошар! Да еще тут, в Бассага. Ты привык, пригляделся, а свежим глазом — на кого они, бедные, похожи? Ты руки их видал? Да… Это же девушки, молодухи… Голос осип, хрипят, как старухи. Нет, братишка, нельзя так. Война, это я все понимаю, а только женщина — существо нежное, беречь надо ее… Хошар и девушки!.. От одной мысли в дрожь бросает! Пускай за плугом идут, сеют, молотят, на коне скачут! Даже воевать могут — вон сейчас сколько на фронте героинь!.. Но хошар — нет. Хошар не для женщин! Нет, нет!

Он отвернулся и, прикрывая ладонью огонек самодельной зажигалки, сработанной из винтовочного, патрона, раскурил новую самокрутку. Я было пытался возразить, но техник перебил меня:

— Чистить этот канал намного тяжелей, чем вырыть такой же заново. Неужели у вас в ауле начисто перевелись мужики? Пожилые, не призывного возраста? Или допризывники! Не найти пятерых мужиков!..

— Я так понимаю, — начал я, когда, выговорившись, техник наконец умолк, — председатель наш вперед смотрит. Мог, конечно, прислать пять человек допризывников. Но мне кажется, он считает: на будущий год все равно придется женщин присылать, пускай, мол, привыкают понемножку… Узнают в области: в таком-то районе на хошаре успешно работали женщины, будут перенимать опыт. Может, наши женщины новое движение начали? Может, это историческое начинание…

Техник мрачно посмотрел на меня:

— Помолчи, парень. Начинание!.. Да если хочешь знать, дело не в том, что они тут, надрываясь, черт те чем становятся, они вообще могут женское свое естество потерять. Рожать не будут — можешь ты это понять? Вот тебе и начинание! Вот тебе и женщины на хошаре!.. Без головы надо быть — начинание!..

— А мужчины от такой работы не страдают по мужской части? — спросил я.

— Мужчины? — техник удивленно взглянул на меня. — Не слыхал. Мужик, он иначе устроен. Он вроде так и задуман, чтоб тяжестями ворочать… Ему ничего не будет. Если когда грыжа…