Теофраст - Характеры (2)

XXVI. ПРИВЕРЖЕНЕЦ ОЛИГАРХИИ

Приверженность к олигархии - это, думается, какое-то стремление к превосходству, властолюбивое и своекорыстное, а приверженец олигархии - это такой человек, который, если народное собрание захочет придать архонту * несколько помощников, чтобы они разделили с ним заботу об устроении торжественного шествия, выступит и предложит предоставить им неограниченную власть. И если другие предлагают избрать десять человек, он говорит: "Достаточно одного, но этот один должен быть настоящим мужем". Из Гомера твердо помнит он единственный стих:

Нет в многовластии блага, да будет единый властитель *,

а больше не знает ни одного. И на устах у него всегда такие речи: "Надо нам собраться и все это обсудить, от черни, от площади держаться подальше, не стремиться к общественным должностям, чтобы не сносить от этих людей оскорблений и не принимать почестей" или "Нам с ними в городе не ужиться". Выйдя из дому после полудня, гордо выступает он в своем плаще, ровно подстриженный, с тщательно подрезанными ногтями, и, завывая, как трагический актер, изрекает что-нибудь в таком роде: "От доносчиков житья не стало в городе", и "Какие обиды терпим мы в судах, где недостойные нас судят" *, и "Удивляюсь я тем, кто участвует в общественных делах. Чего хотят они?", и "За все раздачи, за все подарки * платит чернь неблагодарностью", и распространяется о том, какой стыд испытывает он в народном собрании, когда какой-нибудь жалкий оборванец усядется с ним рядом. Он восклицает: "Когда же наконец перестанут разорять нас общественными повинностями *- корабельными и прочими!" - и говорит о том, как ненавистна ему порода вожаков народных, и твердит, что Тезей * был первым, от кого пошли все беды в городе. Ведь это он народ из двенадцати городов свел в один и упразднил царскую власть. И поделом ему досталось, ведь он стал и первым, кого эти люди погубили. И прочее в таком же роде говорит он чужеземцам и согражданам, подобным ему и придерживающимся той же стороны.

XXVII. МОЛОДЯЩИЙСЯ

Молодиться - это как будто бы значит быть не по возрасту усердным, а молодящийся - это такой человек, который в шестьдесят лет заучивает отрывки из поэтов и, принимаясь читать их на пирушке, забывает. У сына обучается он поворотам: "направо", "налево", "кругом". В праздник героев он вместе с юнцами участвует в беге с факелами. И, уж конечно, он, если его позовут в храм Геракла для участия в жертвоприношении, сбросит плащ и возьмется поднять быку голову, чтобы открыть ему горло. Он заходит в палестры и упражняется в борьбе. На площадных зрелищах он просиживает по два-три представления, выучивая песенки. Посвящаемый в таинства Сабазия *, старается он всех затмить, красуясь перед жрецом. Влюбленный в гетеру, он, подведя тараны, ломится в ее ворота, а побитый соперником обращается в суд. Выехав в поле на чужой лошади, он упражняется в искусстве верховой езды, падает и разбивает голову. Он устраивает пирушку для кружка молодежи, с которым водится. И, взяв зрителем своего раба-провожатого, учится принимать картинные позы. Состязаясь с воспитателем своих детей в стрельбе из лука и метании дротика, он берется его учить, как будто тот сам ничего не умеет. Борясь с кем-нибудь в бане, он вертит задом, чтобы казаться опытным борцом. А когда женщины пляшут с пением *, он учится танцу, сам себе без слов подпевая.

XXVIII. ЗЛОРЕЧИВЫЙ

Злословие - это склонность к порочащим разговорам, а злоречивый - это такой человек, который, когда его спросят: "Что ты скажешь о таком-то?" ответит: "Ну что ж, я, подобно составителям родословий, начну с его происхождения. Отец его звался сперва Сосия, но в походе, под началом стратегов, стал он Сосистратом, а приписавшись к дему - Сосидемом *. Зато мать у него благородная фракиянка *, ведь имя-то у этой душки каково Кринокорака; * к тому же, говорят, в отечестве ее как раз такие и благородны; ну а сам он, сын таких родителей, - дрянь, и по нем розга плачет". Он способен сказать собеседнику: "Ошибаешься на их счет, а я о них такое знаю". И тут же рассказывает: "Женщины эти охотятся на прохожих по улицам. Сам дом их как будто раздвинул ноги. Нет, это не пустая болтовня они даже на улицах совокупляются, как собаки. Насилуют мужчин, да и только. Сами дверь отворяют *". Когда злословят другие, он, конечно, подхватывает: "Мне тоже человек этот всех ненавистнее. Он и с лица какой-то гнусный. А подлость его беспримерна. Да вот и доказательство. Своей жене, которая принесла ему талант приданого, от которой у него ребенок, дает он на еду три медяка и в день Посейдона * заставляет мыться холодной водой". Сидя в обществе, он любит поговорить о только что ушедшем. А уж начав, не успокоится, пока не перемоет косточки и его домашним. Больше всего гадостей говорит он о собственных друзьях и домашних да о мертвых. Свое злословие он именует свободой слова, равноправием и независимостью и видит в нем высшее наслаждение жизни.