Луис Сепульведа - Невстречи

— Спасибо, браток.

— Какой я тебе браток!

— Все мы братья. Каин и Авель тоже были братьями.

— Молчи.

Пленный больше ничего не сказал, и так оно было спокойнее.

Я думал и думал о женщине. Мы вместе пообедали в полдень. Она повела меня в дом, где вход был в стене через дыру от пушечного ядра. Внутри я увидел двух старых женщин. Уставившись на меня, они лукаво заулыбались беззубыми ртами.

— А ты не здешний, компа [90] Компа — сокращенное от испанского слова «компаньеро» (compañero) — товарищ. Обращение, которое было принято в Никарагуа во время сандинистской революции конца 70-х годов. , — сказала одна из них.

— Нет. Я из тех мест, что чуть дальше к югу, — ответил я.

Они приготовили тортилью и в маленьком глиняном кувшине принесли вареную фасоль. А потом оставили нас одних.

— Жаль, нечего выпить, кроме воды.

— А я выпью с удовольствием, — сказал я, вытаскивая бутылку с остатками рома.

— Ты можешь пить ром за обедом?

— Нет. И воду тоже не могу. От нее все кишки в глистах.

— Подожди. По-моему, есть немного кофе.

Она склонилась над печью, и я обнял ее за талию.

Я почувствовал тепло ее мягкой спины и стал целовать в затылок.

— Осторожно, могут прийти старухи.

— Ну и что? Для чего мы затеяли революцию? Для нашей свободы, правильно? И вся эта сволочная война для чего? За ради свободы, так или не так?

— Ты не понимаешь.

— А чего тут понимать!

Она меня поцеловала, ну а я пообещал прийти к ней на ночь.

Солнце жарило нещадно. Временами я думал о пленном, о том, что он совсем испекся в сарае, но сразу откидывал эти мысли. Дело не мое, и мне бы век тут не быть. Я проклинал эту окаянную войну, в которую влез по своей воле. Будь она неладна, эта чертова война. Кто думал, что она так затянется. Кончилось тем, что я заговорил первым.

— Хочешь закурить?

— Если дашь мне одну сигаретку, браток.

— Тебе сказано, не называй меня так!

Я зажег сразу две и одну просунул через щель.

— Спасибо, браток.

Мне стало смешно.

— Ну ладно, брат, бери. — Я сунул ему бутылку в просвет между дверью и землей. — Выпей глоток, не все.

— Спасибо, брат. Я не пью.

— А нельзя узнать почему?

— Потому что я евангелист, браток.

— Ну и черт с тобой!

Рубашка прилипла к моему телу, и сапоги жали отчаянно, как всегда. Я пытался думать о других вещах, о других местах, чтобы не так мучила эта страшная жара. Думал, к примеру, о том, как бы хорошо сесть в лодку и поплыть к середине озера в сторону архипелага Солентинаме [91] Солентинаме — никарагуанский архипелаг на озере Никарагуа, состоящий из четырех островов и множества мелких островков. Здесь после падения в 1979 году режима Сомосы один из вождей сандинистской революции, священник и поэт Эрнесто Карденаль, создал христианскую земледельческую общину, где вместе с никарагуанскими крестьянами жили и работали крупнейшие представители творческой интеллигенции Европы и Америки. , но это бредовые мысли. Гвардейцы патрулировали на озере день и ночь и со своих лодок стреляли чертовски метко. Я перенесся мыслями в Коста-Рику, в маленький уголок Европы, что находился в нескольких километрах от Моравии [92] Моравия — кантон провинции Сан-Хосе в Коста-Рике. . Его однажды вечером мне показал Эстебан. Это, по сути, был лес всего в полгектара, где протекала речушка, богатая форелью, и если выпадало свободное время, мы ходили на рыбалку, а потом, в тени деревьев, ели жареную форель, запивая ее чилийским вином.

— Брат…

— Ну что тебе?

— Когда меня расстреляют?

— Не знаю. А тебе не сказали?

— Мне ничего не сказали, брат. Но какая разница. Я знаю, что меня совсем скоро расстреляют, и поделом.

— Ну даешь! Если тебе нужно исповедаться, могу позвать священника.

— Да нет, брат, спасибо. Я же евангелист, ты слышал.

Какой-то псих, наверно. Может, у него мозги расплавились. Я не видел его никогда, но, судя по голосу, он был молодой.

— Знаешь, за что я здесь сижу?

— Потому что ты стукач, «ухо».

— Твоя правда. Но стал я «ухом» только из-за любви.

— Из-за любви? Из-за любви ты выдал и загубил десятки людей? Интересное у тебя понятие о любви!

— Иногда не знаешь, где любовь, где ненависть. И никто нам не растолкует, в чем разница. Зря ты меня ненавидишь, брат!

— Да при чем тут ненависть! И, черт возьми, хватит называть меня братом!

Разговор с пленником испортил мне все настроение. Да к тому же в бутылке не осталось ни капли. Вечер принес с озера легкий ветерок, а мне — сменщика.