Мемпо Джардинелли - Жаркая луна. Десятый круг ада

— Нам нужна лодка, — отрезал я. — Здесь и сейчас. Нам сказали, по утрам в одном месте отличная рыбалка, мы готовы хорошо заплатить.

Упоминание денег, естественно, приструнило девиц. У них изменилось настроение, они обрели деловой тон и стали даже симпатичными. Смуглянка предложила нам немного обождать, пока сходит за доном Сантосом, своим дядей: тот, дескать, умелый лодочник и знаток рыбной ловли. Я ответил, что весьма благодарен и щедро вознагражу ее за услугу, но если через десять минут она не появится, мы обратимся за помощью к полицейским.

Угроза возымела действие: девица примчалась точно через десять минут, чуть ли не силой ведя человека неопределенного возраста, костлявого и морщинистого, как черепаха. Предполагаю, что Сантос был года на два старше меня, а по виду вполне мог сойти за моего отца. Лицо почернело от всех ветров Параны. Худоба свидетельствовала о рыбной диете, наверняка вынужденной. Испещренные красными прожилками глаза и красный нос выдавали пристрастие к спиртному. Тип мне не понравился, однако выбора у нас не было.

Я вышел из машины, мы с Сантосом обменялись рукопожатием, и, как водится в Корриентес, первым заговорил я:

— Вы дон Сантос?

— К вашим услугам, патрон.

— Прекрасно. Я доктор Альфредо Ромеро Табоада, — сообщил я тоном, присущим хорошо известной личности.

— Слушаю, патрон. — Мое представление не произвело на него никакого впечатления.

— Рыбалкой мы не интересуемся. Сеньоре нужно срочно на тот берег. У нее семейные проблемы.

— Э-эх, — отреагировал Сантос в типичной манере жителей Корриентес. Он явно мне не поверил и тянул время, соображая, чем он рискует и сколько получит, если выполнит наше желание. Я, кажется, слышал, как работает его мозг, перебирая со скрипом возможные последствия. Нехватка интеллекта с лихвой восполнялась хитростью. — Так куда вам надо?

— На ту сторону. Быстро и без вопросов. Сколько вы возьмете?

— Э-эх… — Негодяй определенно оценивал наше нетерпение, чтобы не ошибиться в сумме.

Грисельда принялась демонстрировать нетерпение, правда, переигрывая.

Тип отфутболил вопрос ко мне:

— Назовите вашу сумму.

— Пятьсот песо.

— Э-эх… Маловато. — Он опустил взгляд — явно надувал меня.

— Ладно, допустим, вы сказали восемьсот, я согласен. Договорились?

Он утвердительно кивнул. Глазки заблестели. Восемьсот песо этот козел не заработал бы и за целый месяц.

— Сколько времени потребуется, чтобы приготовить лодку? — спросила Грисельда голосом чрезвычайно уставшей женщины. И я понял, что она не притворяется.

— Сей момент, хозяйка, — пообещал тип. — Она у меня всегда наготове. Так что пошли, быстро. Но, предупреждаю, река бурлит.

— Вы, обе, пойдемте с нами, — приказал я девицам, которые наблюдали за переговорами подобно зрительницам, получившим бесплатные билеты в партер Панамериканского цирка. — Окажите мне еще одну услугу, я заплачу.

Захватив чемодан и сумку с одеждой, я запер машину на ключ, не слишком понимая, зачем это делаю: неужели собираюсь вернуться? Мы впятером направились к реке.

Разумеется, я взял девиц из предосторожности: чтобы они раньше времени не разболтали о нас кому не следует. За деньги ведь и обезьяна спляшет.

Когда мы достигли берега и худосочный Сантос столкнул на воду деревянную лодку с моторчиком, похожим на мотоциклетный, мною овладело сомнение, сможем ли мы пересечь Парану на этом ободранном суденышке. Кроме того, я испугался: река действительно была очень неспокойной. Грисельда смотрела на меня, негодуя и боясь, но мы оба понимали: выбора нет.

Перед тем как сесть в лодку, я дал девицам по банкноте в пятьдесят песо:

— Надеюсь, вы забудете о нас, по крайней мере до рассвета.

Девицы благодарно улыбнулись, заверили, что так оно и будет, и пожелали нам счастливого пути и удачи.

Я знал: существует очень большая вероятность того, что едва мы отчалим, как они помчатся и переполошат весь городок: уж больно они были заинтригованы. Впрочем, на болтушек девицы не смахивали. Я вопросительно глянул на Грисельду. Она подмигнула мне успокаивающе. Все равно иного пути у нас не было.

Вы не знаете эту чертову реку? Ведет она себя так: при штиле — гладкое шелковое покрывало, безмятежнее и представить нельзя. Но при сильном ветре — сплошной кавардак. Парана — это живой организм со своей мифологией, в общем потоке имеются самостоятельные течения, здесь случаются настоящие штормы. Поэтому мы, те, кто знаком с Параной, считаем ее легендарной, восхитительной и — отвратительной. Пловец, например, не зайдет в нее, если рядом не будет лодки со спасателем. Скажем так, у этой реки есть душа, и той ночью она пребывала в смятении. Наша лодчонка двигалась на манер соломинки на входе в сточную трубу, что крутится и крутится до тех пор, пока клоака ее не затянет.