Аугуст Гайлит - Тоомас Нипернаади

- Когда? - спрашивает Кати, вдруг враз подобравшись.

- Да хоть завтра, - смеется Нипернаади. - По мне-то хоть завтра.

Кати задумчиво разглаживает одежду и произносит:

- Завтра... не слишком ли быстро, к чему так спешить? Ты же знаешь, мне еще надо кое-что сшить. И со скотиной еще сколько забот и хлопот, управлюсь ли я с шитьем так быстро? Ты должен быть терпелив со мной, Тоомас. Я ведь из дому пришла совсем раздетая, ни рубашки порядочной, ни юбки. Теперь я хочу себе кое-что пошить. Знаешь, Тоомас, ты сам подумай, ну, пойду я с тобой к пастору оборванкой, люди крик подымут — хозяин Хансуоя посватал нищую.

- Пусть говорят, что хотят, мне все равно, - сказал Нипернаади.

- И все-таки, - не уступала Кати, - я не хочу, чтоб из-за меня пошли всякие разговоры. Да и ни к чему такая спешка.

- Значит, через неделю? - спрашивает Нипернаади.

Кати задумалась:

- За неделю я не успею ничего. Неужели сейчас так важно назначать какой-то день? Как буду готова — скажу тебе и поедем к пастору.

Нипернаади опустился на кровать, вздохнул:

- Странная ты девушка, Кати. Пока мы были в доме твоей матери, ты и дня терпеть не хотела, а теперь вот нисколько не торопишься. Может, есть тут какая-то причина? Мне кажется, что мой дядя нравится тебе больше, чем я.

Тут на глаза у Кати навернулись слезы.

- Как у тебя язык поворачивается говорить такое! - всхлипывая, воскликнула она и упала на кровать. Зарыла голову в подушку, плечи ее сотрясались в плаче. Нипернаади погладил ее волосы и сказал:

- Зачем плакать, Кати? Знаешь, я так тебя люблю, что ты могла бы даже выйти за моего дядю, раз он тебе нравится больше. Разве я не говорил тебе, когда мы шли сюда осенними ночами, что на моем хуторе найдешь покой и счастье? И если с моим дядей ты будешь счастливей, я оставлю хутор и уйду навсегда.

- О, великий боже, - с досадой воскликнула Кати, - ну как тебе объяснить — не нужен мне твой дядя, слышишь, и никогда не был нужен. Зачем ты его тычешь мне, нет у меня на это ни малейшего желания. И вообще ты очень странный, я тебя нисколечко не понимаю. Твой дядя давно уже трахнул бы кулаком по столу, глянул бы исподлобья и рявкнул: «Молчи, Кати!» А ты просишь, торгуешься, интересуешься, что я думаю. А я не умею думать, мне нужно велеть. Нет, Тоомас, если ты и дальше будешь так поступать, я с этим шитьем и к рождеству не управлюсь и к будущему летнем празднику не будет у меня обновки. А ты разозлись и вели: «Кати, чтоб завтра к утру весь наряд был готов, поедем к пастору — и никаких уверток и возражений, я этого сроду не терплю!» И если ты так скажешь, я пойму, ничего тут не поделаешь, живо примусь за шитье, буду шить ночь напролет и завтра к утру непременно буду готова. Если ты громко прикажешь.

- Кати, - рассмеялся Нипернаади, - завтра к утру твой наряд должен быть готов и мы едем к пастору, и чтоб никаких уверток и возражений, я этого сроду не терплю — слыхала?

Кати взглянула на Нипернаади и мрачно сказала:

- Нет, Тоомас, нет, не умеешь ты приказывать — ты будто и не рос на хуторе хозяйским сыном, будто не привык распоряжаться людьми. Ты словно ветер — бывает, беснуешься — буря бурей, а потом на недели прикорнешь под кустом и нет тебя. А женщине буря нудна всегда, она тогда счастлива, когда у нее над головой висит грозовая туча. В меру солнца и в меру дождя, но грозовая туча вечно над головой. И твой дядя это умеет. Он такой тяжеловесный, один ножищи чего стоят, когда он спрыгивает с телеги, я невольно хватаюсь за нее, боюсь, что земля вот-вот задрожит, закачается. Правда, Тоомас, ты бы подыскал ему жену, человеку лучше жилось бы и не ездил бы он так часто за водкой.

- Я ее уже нашел, - вздохнул Нипернаади.

Кати стремительно вскочила с кровати и со жгучим любопытством уставилась на него.

- Кто она, кто? - живо спросила она. - Хозяйская дочка с хутора или женщина постарше?

- Об этом еще рано говорить, - ответил Нипернаади таинственно и встал.

Разочарованная Кати уселась обратно на кровать.

- Вот ты какой, - раздосадованно сказала она, - с тобой невозможно разговаривать. У тебя от меня секреты, ты мне не доверяешь. А твой дядя не такой: спросишь — он ответит. Всю душу выложит, ничего не утаит. Нет, Тоомас, не верю я, что ты меня когда-нибудь посватаешь, еще там, во ржи не верила. Все боялась, что ты убежишь, бросишь меня под открытым небом. Да и как мен верить тебе, если ты даже в пустяках не доверяешь мне.

Нипернаади взъерошил девушке волосы и засмеялся.

- Ты как маленький ежик, всегда колючки выставляешь, - сказал он. - Но из таких выходят хорошие, порядочные жены.