Эльмира Нетесова - Женатые холостяки

— Тонь, как представляешь свой завтрашний день?

— Это и так понятно! Выйду за тебя замуж. Рожу ребенка. Стану его растить. Заживу как все городские женщины без особых забот. Будем с тобой ходить в гости к друзьям, моим и твоим. А еще я мечтаю поехать на отдых на море или куда-нибудь за рубеж, в Испанию или в Грецию, можно для начала в Египет. Говорят, что там здорово. Ты был за границей?

— В Турции, — ответил коротко.

— А я нигде! Хотя подваливал один лох. У него «бабок» море. Такой прикольный лопух! Он все обещал в кругосветку взять. Хвалился, что сам уже всюду побывал.

— Чего ж отказалась? Или он передумал?

— Я не отказалась. На него моя подруга зависла. Пока я раздумывала, она его заклеила. И увезла в ту самую Испанию. А он на нее запал, потому что ее папашка в кучерявых, с бомоном тусуется. А этому отморозку нужна такая, какая с верхушкой знакома и корефанит там. Я к пархатым не отношусь. Зато когда с тобой будем, враз стану крутой.

— С чего так решила?

— Ну, у тебя ж папашка не из простых. О том все наши девки знают. По его слову можно клево устроиться. Разве не так?

— Тонь, тебе натрепались. Мой отец не пропихивает и никого не станет устраивать на работу!

— Я не о чужих. Когда твоей женой стану…

— А если не поможет?

— Своей невестке? Быть не может! Или он козел?

— Он мой отец, но я не уверен, что ему эта идея придется по кайфу. И я к нему с такой просьбой не решусь подойти.

— Значит, сам сможешь справиться не хуже. Ведь все знают, кто ты есть.

— А если б ни отец, стала бы встречаться со мною?

— Конечно! Девчонки с нашего курса даже поссорились из-за тебя. Никак не могли договориться, кому к тебе подвалить, желающих было много, — рассмеялась звонко.

— А почему? — насторожился человек.

— Ты крутой! Потому нарасхват. Сам знаешь, теперь приличного человека зацепить трудно. Вот и вешаются девки кучей. Но кого выберешь, не знали. Когда поняли, что ко мне прикипел, отстали. А помнишь, как поначалу сами в твою машину лезли. Кто подвезти домой просил, другие прокатиться хотели. Уж чего только не было. Со сколькими я ругалась в общаге, и даже дралась, если б ты знал, — призналась тихо.

— Эх-х, Тоня! А ты такая же, как все! Я думал, что хоть немного любишь. И снова просчитался. Только выгодой живешь, — вздохнул человек и отодвинулся.

— Никита! Ну, конечно люблю! А как иначе? Я всегда думаю и помню о тебе. Ни с кем, кроме тебя, не встречаюсь. Вон другие наши девки, с двумя, а то и с тремя крутят. С каждого тянут. И со всеми оттягиваются. Я же только с тобой. Все знают, что ты мой хахаль, а скоро станешь мужем. Разве не так?

— Тоня! Не наезжай. Я с самого начала ничего тебе не обещал. Не объяснялся в любви и не звал в жены. Мы с тобою дружим. Нам хорошо вместе. Как сложится дальше, увидим. Я не хочу брать на себя поспешные обязательства. Говорил, что был женат, очень круто ошибся и нынче не тороплюсь. И ты меня в хомут не загоняй. Если что-то решу, сам скажу. Ну, а на нет и разговора нет. Если нынешние отношения не устраивают, ты свободна как ветер.

— Никита, ты же умный человек. Бесконечной неопределенности никто не выдержит. Я девка. И ждать долго не смогу. К тому же скоро защита диплома. Если мы не распишемся до того времени, я получу диплом на свою фамилию, — глянула на человека многозначительно.

— Ишь, как погоняешь! Я же сказал тебе, не торопи! — начал раздражаться Никита. Тоня, заметив изменившееся настроение, сменила тему разговора. Человеку не хотелось спешить с новой семьей. Ведь до сих пор не давала покоя первая жена. Она звонила даже по ночам и все требовала денег для дочери:

— Наташке сапоги и джинсовый костюм нужен. Ты знаешь, сколько они теперь стоят. Я не в состоянии обеспечить ее запросы. А девчонка уже большая, ей не хочется выглядеть хуже всех. Сам понимаешь, фамилия обязывает ко многому. Не затягивай, дочь нервничает…

Никита давал деньги. А через месяц опять звонок. Дочери понадобился крутой мобильник.

— Слушай! А куда ты свои деньги деваешь? Я каждый месяц отстегиваю тебе. А ведь и мне нужно одеваться, питаться. Ты же получаешь алименты, укладывайся в них.

Нонка бросала трубку, но через месяц звонила снова:

— Наташке нужна куртка. Она присмотрела! Купи ей ко дню рождения, ведь твоей дочери скоро шестнадцать лет. Уже взрослая, совсем большая. Ты б навестил, посидим, отметим по-семейному ее день. Наташка так мечтает, чтоб мы помирились и жили все вместе, как прежде, своею семьей.

— Как прежде? Только ни это! — положил трубку на рычаг. Ему так не хотелось вспоминать то семейное прошлое.