Эльмира Нетесова - Женатые холостяки

Все тот же управляющий, только постаревший, провел в кабинет. Пожаловался на проворовавшихся кладовщика и бухгалтера, сказал свое коронное:

— Пока людям платим гроши, они будут воровать. Мы сами их к тому вынуждаем. Ведь разве можно прокормить семью на такие копейки? Конечно, нет! Одному не протянуть на такую получку. А у кладовщика пятеро детей. Их голодными не оставишь. Я не поощряю воровство. Но и оно случается разным. Один тащит на пропой, другой семью кормит, детей растит. В таком деле мы помогать должны, а все не получается. Только говорим о нашей заботе, мол, повышаем людям пенсии и зарплаты, а на деле все это брехня. Пенсии повысили на копейки, а цены подняли до небес. Гляньте, почем нынче продукты?

— А бензин как вздорожал! На газ и свет, на все коммунальные услуги подняли оплату, — невольно поддержал следователь.

— У нас в деревне больше половины пенсионеров. Дети разъехались кто куда. Их в совхоз дубинкой не вернуть. Оно и понятно, помимо нормальной зарплаты хорошее жилье нужно, приличные дороги, школы и детсад. А где деньги на эту самую инфраструктуру? Нет их, и не будет. Всюду нищета, убожество и пьянство, мы еще долго не избавимся от этих пороков, — вздохнул человек грустно.

— Не только у вас, повсюду так. В отчетах сплошная показуха, а чуть копни, кругом проруха, — согласился следователь и все же до глубокого вечера скрупулезно допрашивал кладовщика и бухгалтера.

Свиридов, управившись со своими делами, вышел из правления подышать свежим воздухом. Когда-то в детстве он до безотчетного любил запах деревни. В нем было все, большой букет жизни. В него влились ароматы садов и лугов, лесов и полей. Уж что только ни вплелось в тот букет. Запах парного молока и блинов со сметаной, душистых ягод и свежесбитой сметаны, первого майского меда и цветущей гречихи. Как он соскучился по этим запахам, Лешка и не подозревал.

— Смотри! Будешь ныть, отдам тебя милиционеру! — донеслось до слуха.

Свиридов глянул, узнал одноклассницу. Та тащила за руку хнычущего мальчонку лет пяти. Он просил купить конфет.

— Верка! Иль не узнала? — рассмеялся Леха. Баба удивленно разглядывала человека:

— Чур меня! Никогда с ментами не была знакома.

— А вот и брешешь! За одной партой в школе три года сидели. Сколько кнопок под зад тебе сыпал, ты об мою башку все учебники истрепала, — напомнил смеясь.

— Лешка? Неужели ты? Гля, какой вымахал? Не узнать нынче! Уже в хорошем звании. И сам из себя орел! Теперь с тобой покуролесить можно, — глянула озорно.

— А ты замужем?

— Была! Да выгнала алкаша. Он зараза, даже нижнее мое белье чуть не пропил! Сынкину коляску загнал за бутылку. Пришлось самого вытряхнуть из дома. Теперь вдвоем живем. Найдешь время, заходи. Я все там же канаю, — помахала рукой приветливо и скрылась за поворотом.

Мимо Лешки проходили доярки и птичницы. Оглянувшись, перешептывались. А вон какая-то баба плетется. Эту он не знает. Но… Она внезапно остановилась, вгляделась:

— Лешка! Это ты? — спросила удивленно.

— Я!

— А меня узнаешь?

— Нет!

— Эх, ты! А еще просил ждать…

— Аня? — не верил глазам.

— Не узнал? То-то и оно! Ничего от меня не осталось. Небось радуешься, что не на мне женился. Эх, Леха! Дурой я была! Думала, что главное в жизни любовь. Чепуха все это! Никакой любви и в помине нет! Есть глупая молодость. От нее одно горе в жизни!

— Ну, это кому как!

— Чего? Не так брехнула? А ты счастлив, рыжик?

— По-своему, даже очень!

— А я как муха на куче! Всюду полно, но только говна. Ни единого человека рядом. Как надоело жить, слышь, Лешик, ты уже совсем большой, даже звезды на плечах носишь, видать, в начальство пролез. В совхозе дурак дураком был, а в милиции пригодился. Зато из меня ничего не состоялось, слышь, Леха? Хоть ты возьми меня замуж. Я даже бухать брошу. Не веришь? А зря.

— Не могу на тебе жениться!

— Почему?

— Я женат. У меня семья, — соврал, не краснея.

— И дети есть?

— Конечно!

— Ну, дай тебе Бог! — пошла к магазину, шатаясь, что-то напевая себе под нос.

Свиридов сел на скамью возле правления совхоза. Сколько он переплакал на ней, когда его выгнали с трактора, потом из пастухов, даже из водовозов. Сколько лет с тех пор прошло, а все помнится.

Лешка улыбается, вспоминая, как вернулся домой после окончания милицейской школы. Он не узнал окраину. Почти все частные дома были снесены и на их месте уже росли коробки многоэтажек. Уже обрисовывалась будущая улица. В ее начале стояла первая многоэтажка. Там уже жила его мать.