Эльмира Нетесова - Женатые холостяки

— Если был бы мужиком не била б, — заметила Ленка.

— Моя еще чудо-баба! Равных нет. Живет смирно, кормит, обстирывает, не попрекая. Все понимает и не обижает как других. Не грозит и не гонит всерьез. Ну, иной раз брехнет злое. Так я понимаю, стараюсь не нарываться, чтоб не попасть под горячий утюг.

— А мой мужик строгий! Я вот недавно выпила, он пригрозил, что выкинет из дома.

— Федька может! Этот крутой!

— А я люблю бухнуть! — призналась Ленка.

— Давно «керосинишь»?

— Когда как удавалось. В деревне не разгуляешься. Там мамаша враз за ухват и за вожжи бралась.

Бабка за кочергу! Я от них на печку, в сарай или на чердаке пряталась, — соврала баба.

— Дите тебе нужно!

— А у самого есть?

— Конечно. Два сына.

— Где ж они?

— Старший в торговом флоте, младший в армии служит. До дембеля полгода осталось.

— Внуки есть?

— От старшего, внучка. Ей скоро в школу.

— Это уже хорошо. А у меня пока никак, — пожаловалась Ленка.

— Моя первые два года тоже не беременела. А потом наладилось и порядок. Вот на Припяти мы от баб слышали, что ихние молодайки совсем разучились рожать. Нахватались радиации, и крышка! А тебе-то что? Баба молодая, здоровая, родишь еще! — оглянулся за окно и подскочил со стула:

— Твой приехал! — бросился к двери.

Ленка мигом спрятала в ящик под мойкой недопитую бутылку.

— Гвоздику не забудь! — напомнил сосед на пороге и тут же юркнул в свою дверь.

Ленка жевала гвоздику морщась. Куда деваться, спешно убирала со стола закуску, открыла форточку и пошла отворить дверь мужу. Тот, оглядев ее, подошел вплотную:

— Дохни! — велел зло.

Ленка послушно дохнула.

— И ты гвоздики нажралась? Это старый прием. Им все шоферюги пользуются. И я о нем давно знаю. А ну, колись, с кем пила? — указал на два стакана на подоконнике. Баба их просмотрела, а Федька, взяв в руки, понюхал и побагровел:

— Опять пила! И снова с соседом-придурком! Иль забыла, что я запретил ему заходить сюда! Ты что, круглая идиотка, законченная дура? Или привыкла все делать наоборот, так у меня это не пройдет! Живо собирайся! — кидал в кучу тряпки Ленки.

— Завтра на развод подам!

— Ну и ладно! Не грози! Подумаешь, выпили! Что такого? В деревне бабы чаще пьют, никого из них за это не выгоняют!

— Сначала пьют, а потом рога ставят мужикам!

— Тебе это не грозит! Венька не мужик. Он со своей бабой давно не спит. Сам сказал. Все потерял в Чернобыле. Он там сторожем работал и облучился, — вступилась за соседа.

— Во, до чего уже договорились! А если бы был мужиком?

— Тогда б не пил, а теперь лечится, чтоб не сдохнуть. Сам так признался. Да и не нужен он мне. Тебя хватает, — хотела обнять, но Федька оттолкнул:

— Собирайся живо! — подтащил узлы к порогу и через полчаса заволок их к Прасковье, следом втолкнул Ленку.

— Забирай ее обратно!

— Что случилось, сынок?

— Пьет зараза! Веришь, с соседом бухает. Я ей запретил, а она снова надралась. Ну, зачем мне алкашка? Ведь я ее как человека взял. Обул, одел, расписался, на работу не гоню. Так она бухать взялась, стерва. Короче, мне пьянчуга не нужна! Пусть образумится, — выскочил, не оглянувшись.

А вечером тоскливо стало. Некому ужин разогреть, убрать со стола, не с кем словом перекинуться. В каждом углу серая тоска на корточках притаилась.

Федька вышел на балкон, во дворе мужики собрались, про жизнь судачат, баб ругают. Но ни один свою жену не выгнал, все в квартирах сидят.

— Вот так и Ленку какой-нибудь дурак уведет из-под носа. Назовет придурком и будет прав. Ну, что с ней делать? Баба как баба, все при ней, а глотка гнилая! Как отучить ее? — подходит к зазвонившему телефону.

— Федь, это я! — узнал голос Ленки.

— Слышу, — буркнул, давя довольную улыбку.

— А я соскучилась! — услышал робкое.

— По водке?

— По тебе. Так тошно одной!

— Ты Веньку сыщи!

— Федя, ну он убогий. Считай, что калека, о ком говоришь. Его баба из жалости держит вместо домового. И даже лупит. А ведь он совсем больной. Такого даже грех обижать, сколько ему жить осталось? А этого прямо со свету сживают. Ну, что стряслось, если к нам зашел? Угол не откусил. Ничего плохого никому не сделал. За что ты его ненавидишь, меня выпихнул? Почему такой злой? Неужели тебе одному лучше? Я вот извелась. Так хочется обнять, потискать, прижаться.

— Хватит прикидываться будто любишь, завтра опять ужрешься с тем Веником.

— Да причем он? К такому ревновать грех. Его жена давно ни к кому не ревнует. Потому что даже сам себя не считает человеком и говорит, будто любой бомж счастливее, потому как мужик. Венька — только видимость в штанах.