Фэй Уэлдон - Подруги

Марджори. Я никак угля не раздобуду.

Элен. Боже ты мой, где твоя смекалка? В саду, дорогая моя, столько валежника, что топке линкора хватит на целый месяц. И будь добра, Марджори, не оставляй после себя на кухне крошки, слышишь? Мне только мышей недоставало в доме. А как у тебя подвигаются занятия?

Марджори. Очень хорошо. За сочинение по латыни получила пять с плюсом.

Элен. Хм, обязаны же они хоть что-нибудь давать, когда дерут такие деньги. Не сомневаюсь, все эти преподаватели со степенями — мошенники и дезертиры, если не почище. Иначе шли бы работать в приличные школы. Не сиди, милая, с таким кислым лицом, помни, скоро тебя ждет встреча с папой.

Марджори мысленно видит, как по изящной и неметеной лестнице к ней бредет, спотыкаясь, слепой незнакомый калека, называет ее дочерью, — и сердце у нее падает.

Элен. Что бы нам придумать, Марджори, насчет твоих волос? Нельзя показываться отцу на глаза дурнушкой. Мы же знаем, какой он ценитель женской красоты. И потом, выглядеть как можно лучше — долг женщины, особенно во время войны. Пусть мужчины по крайней мере знают, за что воюют. Попробуй-ка, пожалуй, расчесывать их щеткой по сто раз с обеих сторон.

Марджори. Пробовала. Они стали какие-то сальные.

Элен. Лучше сальные волосы, чем стог сена.

Марджори возвращается домой. Элен дает ей сверх обычного десять шиллингов, и Марджори благодарна. Она покупает на десять шиллингов бумаги и прочих канцелярских принадлежностей для своих заочных заданий.

Марджори надеется, что ей недолго ждать, когда на нее упадет самолет-снаряд. Ей начинает казаться, что в доме завелись привидения. Она долго набирается храбрости, когда нужно пройти из гостиной на кухню. Между ними словно нависла незримая завеса, и Марджори едва удается отдернуть ее. А на кухне навстречу ей подымается неведомая сила, твердя настойчиво и беззвучно: уходи, ступай отсюда. Чаще всего Марджори так и поступает.

Свои продукты Марджори съедает сырыми в столовой, а воду набирает в ванной комнате.

Ей становится все труднее выходить на улицу. Впрочем, ей и ходить-то особенно некуда. Встречные представляются ей далекими, чужими, точно обитают на иной планете. Когда она ходит по понедельникам за покупками, собственный голос звучит для нее глухо, как из-под воды, гулом отдается в ушах. А слова звучат такой тарабарщиной, что ей странно, когда продавец понимает их и выдает ей продукты в обмен на деньги и карточки.

Марджори семнадцать лет. Она живет в страшном сне. Только со страниц учебников к ней по каплям просачивается жизнь. И Марджори составляет очень толковый ответ на задания некой мисс Дженет Фэрфакс, магистра гуманитарных наук, которая проверяет ее сочинения по латыни, присовокупляя время от времени слова ободрения — превосходная работа! Бездна вкуса! Какая свобода во владении языком, не только живым, но и мертвым!

Марджори готова допустить, что магистр — дутая величина. Либо мошенница, либо дезертир, отлынивает от службы во Вспомогательных территориальных войсках. Либо просто старая дева, которая содержит кафе и ничего не смыслит в науках. Тем не менее ей приятно. Чуточку теплее становится окоченелой душе.

Марджори приходит домой из магазина. Занимается, ест, прибирает в доме и в сумерках запирается у себя в комнате, забаррикадировав двери. Но неведомое, что обитает на кухне, перешло уже и в столовую. Оно расползается. Марджори ест в спальне. На той стороне дома, где ванная, не так страшно. В иллюминаторы над лестницей светит солнце, разбрызгивая по каменным пологим ступеням лужицы желтого света.

Жуж-жж-ит. Ближе и ближе! Лебединая песня Гитлера. Упади сюда, прошу тебя. Пощади другого. Выбери меня.

Но нет.

На другом конце улицы — мужская частная школа. Все военные годы школьники жили в эвакуации, а недавно вернулись в Лондон. Мимо Марджориных окон проходят туда-сюда молодые люди, и заговорить с ними ей представляется совершенно невозможным.

Среди ночи Марджори просыпается. В комнате кто-то есть — или что-то. Бешено колотится сердце, рука крадучись тянется зажечь лампу у кровати. Щелк! Нет. Ничего. Лишь сознание, что оно здесь, в комнате, что оно приползло из кухни. Для чего бы? Марджори пулей вылетает за дверь, пробивается сквозь невидимую завесу, и завеса нехотя расступается, пропуская ее. Всю ночь Марджори сидит на лестнице, освещенной электрическими лампочками, а за иллюминаторами сияет полная луна.