Арман Лану - Майор Ватрен

— Господин майор, — сказал Субейрак, томившийся от бездействия, — я сам пойду туда.

Субейрак отвечал за связь. От телефона осталось одно воспоминание. ER 17 молчала, словно большая консервная банка, связистов оставалось все меньше. Надо было попытаться самому установить связь.

Весь в морщинах, будто вытесанный из дерева, Ватрен сидел на пне с невозмутимым лицом; его голубые глаза смотрели без всякого выражения. Он загорел за эти солнечные дни. «Боже милостивый, — подумал Субейрак, — что с ним такое? Можно подумать, будто ему что-то впрыснули!» Майор обхватил голову руками и, упираясь локтями в колени, сказал:

— Вы родились с опозданием на двадцать лет, Субейрак.

Субейрак не понял.

— А может быть, — продолжал Ватрен, — это я прожил на двадцать лет больше, чем следовало.

— Господин майор…

— Да, вы можете попытаться установить связь с Пертом.

— Вы дадите мне пакет, господин майор?

— Бесполезно. Продовольствия и боеприпасов. И приказаний. Еды, боеприпасов и приказаний. Я предупрежу, чтобы третья рота прикрывала вас ручным пулеметом.

Франсуа снял пилотку, надел каску, затянул ремешок, сунул за пояс забытую накануне саперную лопатку и пошел к опушке леса.

С южной опушки Субейрак посмотрел в сторону Перта, невидимого, но обозначенного столбом дыма. Он вышел из леса и пробежал шагов тридцать под знойным солнцем, снедаемый стыдом. С одной стороны, ему, военному, казалось нелепым и глупым передвигаться в вертикальном положении по территории, находившейся под обстрелом; с другой стороны, ему было по-человечески стыдно встать на четвереньки. Этот внутренний спор разрешился компромиссом: он бежал в согнутом, очень неудобном положении, пока не достиг пшеничного поля.

Чтобы не попасть в лапы немцев, Франсуа решил двигаться не прямо на Перт, а сделать крюк: пройти по высоте 145, самой приподнятой точке участка, дальше на восток до ветряка и уже только оттуда под прямым углом повернуть на юго-юго-восток, чтобы пробраться в Перт с восточной окраины деревушки. Итак, он направился к высоте. Он видел — пшеница ложилась волнами при малейшем дуновении ветра. Как хороша была Шампань с ее полями, золотыми, как шампанское! Хлеба пестрели васильками и маками, как деревенское платье; и между полями белели узкие полоски земли. На этом просторном пейзаже отчетливо вырисовывался Перт. Дым многочисленных пожаров поднимался к небу. «Если мы здесь закрепимся, — подумал Франсуа, — я установлю свой наблюдательный пункт именно на этом холме». К югу тоже пылали пожары, извергая клубы черного дыма. Субейрак определил это место на карте — и не сразу решился поверить собственным глазам: прямо на юге горели Нёфлиз, Аленкур и Жюнивиль, где оставался его чемодан. Получилось, что Субейрак находился в центре широкой, но почти замкнутой петли.

Франсуа едва перевел дух, когда над его головой послышался тонкий свист. Он бросился на землю. Как только он встал, свист раздался снова, опережая звук выстрела. Вероятно, фрицы целились издали, так как ему не удавалось обнаружить их по вспышкам.

Франсуа решил покинуть высоту 145 и углубиться в пшеницу. Он пополз. Примерно в полутора километрах высился ветряк, похожий на гигантское насекомое. Субейраку уже приходилось испытывать чувство страха, и он научился пренебрегать им. Но сейчас ему не было страшно. Все это походило на мальчишескую игру. Он спрашивал себя, до каких пор враг будет выслеживать его в пшенице. На мгновение он остановился около цветущего мака, покрытого пушком, и сорвал его. Он бросил взгляд в сторону Веселого леса, но лес уже скрылся за холмом. Стоило Франсуа высунуться из пшеницы, и шквал пуль пронесся над его головой. Взятый на мушку, он должно быть выглядел забавной подвижной крохотной мишенью. Плохо было то, что на этот раз стреляли слева. Лейтенант оказался меж двух огней. Раскаленная каска жгла ему голову. Временами он различал вдали почти прозрачный ветряк. Субейрак полз в пшенице, но лето стояло засушливое, и колосья были невысоки. Раздалась пулеметная очередь, более отчетливая и медленная: третья рота принялась за немецкий ручной пулемет. Тогда Франсуа вскочил и бросился вперед, сначала короткими, а затем все более длинными перебежками. Фрицы, занятые французским пулеметом, оставили его в покое. Франсуа проскользнул в небольшую канаву на границе пшеничного поля и луга и пошел большими шагами. Ветряк стал ближе. Офицер заметил осколки немецкого разведывательного самолета, сбитого два дня назад.