Арман Лану - Майор Ватрен

— Четыре сюда, четыре туда, — сказал Ванэнакер.

Это было излюбленным сражением майора в мирное время. Оно означало следующее: четыре дня ареста сюда — он закручивал свой левый ус, и четыре дня ареста туда — он закручивал правый ус. Всего восемь.

— Совершенно верно, — согласился Субейрак. — Так вот, Ватрен продолжал: «Да, капитан Гондамини прав. Что ж, это война или не война?» Мои зебры побледнели. Дело в том, что куры…

— Вы уже говорите во множественном числе… — вежливо заметил Бертюоль.

— Дело в том, что куры были еще не совсем готовы!

— Ну и ч-ч-что же? — спросил Тото Каватини.

— А то, что, сказав свою маленькую проповедь, майор Ватрен взял «Неземного капитана» за рукав и увел его вместе с его негодованием. Когда они уходили, я сказал майору: «Я велю погасить огонь». — «Конечно, конечно, само собой, погасите огонь… — сказал Ватрен, — или же… — тут он добавил шепотом: — Или прикажите вашему часовому, чтобы он был начеку… Да… Тому часовому, который с западной стороны… — Ватрен прищурил глаз и закончил обычным голосом: — Чтобы этого больше не было, слышите, лейтенант Субейрак».

— Это означало: не пойман — не вор, — сказал Пофиле, который не любил неясных положений, недоговоренностей и намеков.

— Ничего другого это не могло означать, — согласился Субейрак. — И все же у меня было такое чувство, будто все это мне только почудилось. Вот…

— Майор удивительный человек, — сказал Ван.

Все остальные промолчали — было трудно понять, что они думали.

— Не знаю, — глухо сказал Субейрак, сделавшись вдруг, серьезным. — Не знаю… Иногда… Это странно… Иногда мне кажется, что я его понимаю, а иногда… иной раз я ненавижу его. Да, господин капитан, ненавижу. Майор Ватрен — это воплощение всех тех стандартных свойств, над которыми вы имеете обыкновение издеваться, просто-напросто забывая при этом, что они неистребимы — все эти люди в кожаных штанах, с галунами на фуражках, эти солдафоны, эти кадровые военные…

— Ну, в общем, солдаты, — предупредительно вставил Бертюоль.

— Что ж, да, солдаты, профессиональные солдаты, господин капитан… Порой мне кажется, что майор, к которому относятся все эти определения, тем не менее самый удивительный человек, которого я когда-либо встречал. В конце концов, в четырнадцатом году он был всего лишь сверхсрочным сержантом, этакий унтер в стиле Декава [12] Люсьен Декав (1861–1949) — французский писатель, автор романов на военные темы. .

— Я хотел бы узнать у вас две вещи, Субейрак, — перебил его Бертюоль. — Майор — простите, господа, — майор, как мне известно, считает, что Субейрак один из лучших взводных командиров. Знаете, Субейрак, что сказал о вас майор Ватрен?

— Нет, господин капитан.

— Он сказал в моем присутствии: «Субейрак — прирожденный офицер».

— Ну, знаете… — с изумлением вымолвил Субейрак.

— Я думаю, что он прав. Скажите, дорогой Субейрак, как это у вас получается, — простите, но ведь и вы мне только что задали затруднительный вопрос, мне, старому рубаке, который посещает мессу, — он шутливо поклонился, — так вот, как же вы сочетаете ваш антимилитаризм, между нами говоря, совершенно устаревший…

— По-моему, тоже! — заметил Эль-Медико.

— Ты, лекарь, — бросил ему Субейрак, — к следующему Рождеству я тебе куплю в подарок экземпляр Женевской конвенции.

Это был намек на то, что Эль-Медико, вооружившись одним из недавно полученных испанских автоматов и прикрыв свой значок военного врача, принял однажды участие в вылазке ударной группы.

— Итак, — продолжал капитан, — как же примирить ваш антимилитаризм с тем, что я назвал бы вашей… вашими профессиональными способностями?

— Вы упомянули о двух вопросах, господин капитан?

— О двух? Второй вопрос таков: нравится ли вам моя малиновая настойка?

— Божественна, господин капитан.

Офицеры замолчали. Капитан улыбался, сверкая зубами. Франсуа — тоже.

Усталость одолевала офицеров. Тото клюнул носом и вздернул голову.

— Что касается меня, — сказал Эль-Медико, — то я думаю, что Субейрак лишь тогда начнет рассуждать правильно, когда он перестанет быть анархистом без бомбы, что так же глупо, как быть священником без веры. А насчет майора…

— Тише! — сказал Бертюоль. Он был самым старшим из них, и рефлексы были развиты у него лучше, чем у остальных. На улице хлопнула дверца автомобиля. Послышались тяжелые шаги, и вошел майор. Лицо Старика было землистого цвета.

— Вы отвечаете за посты сторожевого охранения, Бертюоль?