Даниэль Пеннак - Диктатор и гамак

К счастью, дверь президентской ложи открывается. Входит капитан Геррильо Мартинс из службы разведки. Капитан спешит сообщить президенту, что его люди только что задержали одного человека, который серьезно нарушил правила расклейки афиш.

— Я приказал задержать его и конфисковать материалы, — уточняет капитан Геррильо Мартинс, прибавляя: — Сейчас его допрашивают.

— Это меня не касается, — отвечает двойник, — обратитесь к полковнику Ристу.

Но как только дверь затворяется, он вскрикивает:

— Нет, Геррильо, обождите, я иду!

И, обращаясь к Мануэлю Калладо Креспо, который остается в ложе:

— Расскажете мне, чем кончилось, Калладо, чтобы я не выглядел полным идиотом, когда надо будет поздравлять этих олухов.

Собственно, все, что он должен сказать труппе, уже содержится в телеграмме, отправленной Перейрой по этому случаю: «Ты им скажешь: „«Ставка» — это шедевр комедийного жанра. Пожалуй, лишь Бернард Шоу может развеселить меня так же, как Лабиш, но только в другом ключе“».

Сбежав из президентской ложи, чтобы отделаться от голоса Перейры, двойник вышел из своей роли, он это прекрасно понимает. Он знает, что ему следовало остаться на своем посту и позволить капитану Геррильо Мартинсу представить свой отчет полковнику Эдуардо Ристу, как того требует порядок иерархии. Это, конечно, пустяк, небольшое отступление, первое к тому же, но оно повернет течение всей его жизни — не изменяя при этом его судьбы — и, как он скажет потом, «я еще не ведал об этом».

В кабинете Перейры (том самом, где Перейра, помимо всего прочего, научил его танцевать танго) двойник может на минутку расслабиться. Он не спеша покуривает, рассматривая материалы, конфискованные людьми Геррильо Мартинса: нечто вроде коробки фотоаппарата, посаженной на треножник и снабженной ручкой (кинопроектор — он такого еще в жизни не видел), четыре металлические коробки, круглые и плоские, двойник неумело открывает одну из них, сломав себе при этом ноготь (кинопленка — он такого в жизни не видел), сверток тех самых афиш, которые неизвестный расклеивал по стенам Терезины.

— А! Вот и он, смертный грех…

Афиша, разложенная на столе, являет взору лицо человека, которое не принадлежит ни Вседержителю, ни президенту Перейре да Понте. Курчавая голова под маленькой круглой шляпой-пирожком, нахлобученной набекрень. С первого же взгляда двойник понимает реакцию Геррильо Мартинса. Нужно быть большим наглецом, чтобы отважиться расклеивать на стенах Терезины изображения человека с таким бунтарским видом! Все в этом лице выражает откровенную насмешку — одним уголком губ он улыбается, спрашивая: «Вы в самом деле в это верите?», а другим, иронически изогнутым вниз, подтрунивает: «Тем хуже для вас!» Вытаращенный правый глаз удивляется: «Что, такие простаки?» Скошенная левая бровь смеется: «Бедные мои друзья…» Свет в глазах, скобки морщинок, усики (может, накладные?) — все смеется…

И вся эта насмешка подписана одним именем:

Чарли Чаплин

Выходка, мятеж, решимость…

Комик — это больше чем просто скоморох.

Возмутитель спокойствия.

Намеренный рассмешить всю страну.

За счет кого?

Именно это и интересовало больше всего людей Геррильо Мартинса.

Что он такое, этот Чаплин, «на самом деле»?

— Введите арестованного.

Чарли Чаплин, если, конечно, это он, ни на что не похож. Он глядит на двойника одним своим глазом, распухшим, как зад бабуина (Алекса, бабуина из зоопарка Терезины). Другой глаз закрыт. Нос ему сломали, челюсть, вероятно, тоже. Охранники скорее тащат его, чем ведут. Бог мой, не скажешь, чтобы они работали спустя рукава! Полковнику Эдуардо Ристу это вряд ли понравится. «Деревня, — скажет Эдуардо, — только и знают, что дубасить. Для них сведения — это сок человека, их можно достать, только выжимая и раздавливая».

Двойник указывает на стул.

— Усадите его и оставьте нас.

Оставшись наедине с арестованным, двойник указывает на афишу:

— Это ты?

Тот отрицательно мотает головой.

Нет, на афише не он; на афише — Чарли Чаплин, англичанин, подвизавшийся актером у янки, в Америке, иммигрант, которому удалось прославиться… А он сам, арестованный, всего лишь аноним, бывший сотрудник компании «Мютюэль фильм корпорэйшн», киномеханик, оставшийся не у дел, латиноамериканец, сбежавший из Штатов с этим аппаратом и несколькими пленками, спеша вернуться в свою страну, к своей семье, домой.