Евгений Рудницкий - Сто лет одного мифа

По возвращении в Вену Вагнер вместе с Корнелиусом сходил в королевскую библиотеку и взял там на его абонемент необходимую для сочинения либретто литературу: трактат Якоба Гримма О старонемецком мейстерзанге и нюрнбергскую хронику Иоганна Кристофа Вагензайля 1697 года, упоминание о которых он нашел в Серапионовых братьях Э. Т. А. Гофмана. Чтобы уговорить издателя Шотта выплатить аванс за новую оперу, он сделал набросок либретто и послал его в Майнц. В сопроводительном письме он уверял, что произведение будет «оригинальнейшим и в любом случае популярнейшим». К работе над оперой Вагнер собирался приступить в январе 1862 года, а в начале сентября представить готовую партитуру. За любую задержку он готов был выплатить штраф. Шотт пригласил его к себе, и 3 декабря Вагнер читал у него в доме расширенный вариант синопсиса. Предложение показалось издателю весьма перспективным, он согласился заключить договор и даже выплатил аванс в 10 000 франков. Вагнер выехал в Париж, чтобы начать там работу в квартире, которую ему обещала предоставить княгиня Меттерних, но ее обстоятельства изменились, и композитору пришлось поселиться в гостинице. Поскольку жить в гостинице было дороговато и полученного аванса могло надолго не хватить, он решил переехать поближе к издателю и снял квартиру в живописном пригороде Висбадена Бибрих (теперь это один из районов столицы Гессена), с окнами, выходившими на Рейн. Туда он перевез остатки обстановки парижской квартиры, в первую очередь эраровский рояль. Однако бо́льшую часть мебели он переслал вернувшейся в Дрезден Минне. Пожив какое-то время уединенно, он написал в Дрезден Минне, осведомившись у нее, не хочет ли она перебраться к нему в Бибрих. Та неожиданно приехала, прежде всего чтобы принять на таможне присланную из Парижа утварь. В первые же дни нашлось немало поводов для ссор, начиная с вызвавшего его раздражение шарика из хлебного мякиша, скатанного Минной и попавшего на рукопись либретто Мейстерзингеров , которое Вагнер читал ей и еще одному знакомому. На следующий день пришло письмо от Матильды Везендонк – и это стало поводом для сильного раздражения уже у Минны. Но главный скандал разразился, когда они вскрывали на таможне прибывшие из Парижа ящики. Среди них оказалась и посылка из Швейцарии с рождественским подарком от Матильды (а на дворе уже стоял февраль!). Как писала Минна своей подруге в Дрезден, в посылке «обнаружились присланные этой дрянью вышитая подушка, чай, одеколон и завернутые фиалки ». Это переполнило чашу терпения доведенной до отчаяния женщины, чьи нервы и так были на пределе. После отъезда жены Вагнер писал Корнелиусу: «Это были десять дней ада». Утешали разве что весть об освобождении Августа Рёкеля (отбывавшего пожизненное заключение государственного преступника помиловали после тринадцати лет тюрьмы) и сообщение Мальвиды фон Мейзенбуг о побеге Бакунина из сибирской ссылки. После отъезда Минны супруги больше не виделись.

Вагнер еще раз наведался в Карлсруэ, где Девриент ставил Тангейзера . Постановка обещала стать убогой, так что у гостя пропало всякое желание дальше работать со старым дрезденским знакомым. Зато, слушая Лоэнгрина , он пришел в восторг от вокальных возможностей исполнителя главной партии Людвига Шнорра фон Карольсфельда. Голос этого невысокого и тучного молодого певца (ему было всего 26 лет) поразил Вагнера юношеской чистотой и восторженностью – именно таким он представлял себе своего Тристана. Было пока неясно, где и каким образом он сможет использовать этого певца, но композитор поспешил договориться с ним и его женой Мальвиной о дальнейшем сотрудничестве.

18 марта 1862 года Вагнер наконец получил полную амнистию, и уже ничто не мешало ему вернуться в родную Саксонию. К тому времени Минна обустроила для них квартиру. Но возвращение к жене, от которого он не ждал ничего хорошего, не входило в его планы; он уже успел сойтись с двумя молодыми и интересными женщинами, и каждая из них была хороша по-своему. Поэтому супруг постарался уговорить Минну через их общего дрезденского друга доктора Пузинелли согласиться на развод. Реакция жены была настолько резкой, что испуганный муж дал обратный ход и постарался убедить разгневанную женщину в том, что посредник неверно его понял и речь идет только о полюбовной жизни врозь.

Побывав как-то в гостях у Шоттов, Вагнер познакомился с голубоглазой белокурой красавицей Матильдой Майер (Maier), которая произвела на него приятное впечатление сочетанием изящных манер, домовитости и природного ума. Она была начитанна, ее увлекало его творчество и интересовала философия Шопенгауэра. Впоследствии ее кумиром стал также Ницше. Ее семья не бедствовала – покойный глава семьи оставил жене и дочерям наследство, на которое они могли вполне прилично существовать. Новая Матильда брала на себя решение всех деловых проблем, то есть она вполне подходила композитору в качестве подруги жизни, однако связанный узами брака Вагнер не торопился делать предложение, тем более что примерно в то же время он сошелся с Фредерикой Майер (Meyer) – хорошенькой актрисой из Франкфурта, куда он, будучи ее новым поклонником, ездил на представления городского театра, возглавляемого неким господином по фамилии Гуайта (имя интенданта биографам установить не удалось). Разумеется, вскоре выяснилось, что Фредерика – любовница Гуайты, но это, судя по всему, не произвело на ее нового поклонника особого впечатления; тот скорее удивился бы, узнав, что получавшая главные роли актриса не живет с интендантом. Расставшись с Вагнером после того, как он на будущий год взял ее с собой в Вену, где должны были ставить Тристана и Изольду , изменница в самом деле вернулась к господину Гуайте и даже родила от него двоих детей. Воодушевленный этими двумя любовными приключениями, каждое из которых было связано с преодолением определенных препятствий, Вагнер принялся за создание партитуры Мейстерзингеров . Матильду Майер считают новой музой композитора, прототипом Евы. Однако импульс, который она придала ему для работы над новой оперой, несравним с многолетним воздействием любви к Матильде Везендонк, вдохновлявшей его на сочинение музыки Золота Рейна и Валькирии , не говоря про Тристана и Изольду . Как бы то ни было, работа над Мейстерзингерами продвигалась в первые месяцы довольно успешно. В марте сложилось вступление к опере, включавшее ее основные лейтмотивы, и композитор приступил к сочинению открывавшей первое действие сцены в церкви. В свой день рождения, 22 мая, он написал вступление к третьему действию, отразившее подавленное состояние Ганса Сакса, которого ночная потасовка заставила задуматься о судьбе раздираемой междоусобицами родины.