Антон Успенский - Как стать искусствоведом

Наварский: А я последнее время что-то ничего не чувствую.

Появляются двое: редактор журнала Викентий Упоров в модном шарфике и арт-эксперт Роберт Спец в широком фраке.

Спец: Что, Моисеич, опять порнуху показываете?

Наварский: Да что ты там не видел, Робик? ( Здоровается со Спецем за руку, с Упоровым слегка раскланивается .)

Упоров: Очень рад видеть! Значит это Вы экспозиционный дискурс скорректировали, Василий Моисеевич?

Наварский(морщится): Не люблю я слово «дискурс». Эти ваши термины годятся только для возбуждения аспирантш.

Упоров хихикает. Варвара, оказавшаяся в стороне, незаметно уходит по анфиладе залов.

Наварский: Кстати, познакомьтесь, наша коллега из… ( Оглядывается .) Ушла.

Спец: Пойду голых старух смотреть ( уходит вслед за Варварой ).

Упоров( Наварскому ): Вот, может, напишете нам об этой выставке в ближайший номер, Василий Моисеевич? Давно ждем чего-нибудь от вас.

Наварский: О великих писать надо! А настоящих буйных мало! Вот старый конь борозды не портит. Видал, что Марьяна показала на Арт-Москве?

Упоров: Конечно, мы про это писали. Витальность, конечно, поражает, экспрессия включенности, нарратив…

Наварский( перебивает ): Да, я так пить уже не могу! Семьдесят ей справляли недавно. Муж ее моложе лет на двадцать, любовь у них, секс, всё как надо, дерутся иногда. Вот где витальность!

Упоров: Он художник, кажется?

Наварский: К сожалению. Вместе выставляются, куда деваться…

Упоров: Так напишете?

Наварский: Не знаю… Ее последние серии – будто плохо копирует саму себя.

Оба удаляются по анфиладе, слышен уговаривающий голос Упорова.

Появляется коллекционер Ефим Берзоев в зауженных джинсах и футболке с неприличной картинкой. Он находит взглядом одно из произведений, выглядящее как большой черный скворечник, подходит к нему и читает этикетку. Появляется такелажник Валера с небольшим свертком, меланхолично идет мимо, глядя в экран мобильного.

Берзоев( Валере ): Молодой человек, кто здесь куратор?

Валера( на ходу ): Э-э… Федоров вроде, наверно.

Берзоев( обернувшись к произведению ): Здесь надо исправить этикетку, с кем поговорить? И освещение надо сделать по-другому.

Валера тем временем уходит.

Берзоев( себе под нос ): Как знал, что не подпишут… Зачем я связался! Что мне этот говномузей…

Появляется куратор выставки Михаил Федоров – бледный молодой человек сорока лет в нелепо сидящем пиджаке.

Федоров( говорит по мобильному ): На хрена, Валера?! Это часть инсталляции была! Срочно на место ее! Не-е-ет, ты просто спиз… ( Замечает Берзоева .) Короче, тащи обратно! Всё! ( Убирает телефон .) Ефим Серафимович! ( Берзоеву .) Очень рад! Видели уже?

Пожимают руки друг другу. Берзоев, не отпуская руку Федорова, подводит его к «Скворечнику».

Берзоев: Миша, ну мы же договаривались. А здесь что написали?

Федоров: Ефим Серафимович, я выше головы не прыгну! Запрещено нам владельца указывать на этикетках. Смотрите: нигде нет владельцев, нигде ( обводит зал рукой ).

Берзоев: Но ведь особый случай, Миша! Сусликов ведь на открытие собирался, что я скажу? А свет какой, сам посмотри!

Федоров: Я еще вчера софит сказал поменять! Ну, Валера! ( Достает мобильный, набирает номер .) Сейчас сделаем, это быстро! Ефим Серафимович, я на фуршете вас найду, обязательно!

Федоров с трубкой около уха быстро уходит в те кулисы, откуда пришел.

Берзоев пытается немного поправить «Скворечник», слегка поворачивает его, раздается резкий треск. Берзоев отдергивает руки и отходит на несколько шагов. Тяжело вздыхает и уходит по анфиладе. «Скворечник» покачивается. Вдалеке слышны веселые звуки начавшегося фуршета.

Из анфилады появляется Роберт Спец, которого догоняет практикантка Соня Пылкина – девица средних лет в свитере до колен и берцах.

Пылкина: Роберт Гербертович, а как Вам тот голландский художник, в музее выставка была в прошлом году?

Спец: Говно.

Пылкина: Да нет, Вы меня не поняли, другой: тот, который инсталляции привозил, общительный такой?