Д. Перова - Клод Моне

В 1899 художник приступил к созданию серии «Кувшинки», изображающей водяные лилии (ненюфары) в пруду его сада в Живерни. Как и весь сад, пруд и перекинутый через него деревянный мостик в японском стиле были творением рук самого Моне. Художник вырастил в нем кувшинки и подолгу любовался этими нежными водяными цветами, бликами солнца и отражением облаков в воде. Серийность работ основана на варьировании мотива при меняющемся освещении. Кувшинки владели помыслами художника более двадцати лет, до самой смерти.

Поразительно радостное впечатление рождает картина «Кувшинки. Облака» (1903, частное собрание). Полотно пропитано солнечным светом, хотя небо в нем изображено лишь отраженным в воде. Медленно плывут кувшинки, облака и, кажется, словно воздух плывет с легким дуновением ветра.

В кар тине «Пруд с ненюфарами» (1908, частное собрание, Санкт-Галлен, Швейцария) Моне выбрал квадратный формат полотна, зрительно «увеличивающий» изображение в пространстве и создающий впечатление бесконечности. Художник написал крупным планом «фрагмент» пруда, в кадр вошла только гладь воды с живописно разбросанными листьями, цветами кувшинок и отражением облаков. Мастер отошел от перспективного построения, из-за чего кувшинки в правом верхнем углу композиции кажутся расположенными выше, чем растения переднего плана картины. Работа утрачивает глубину и разворачивается на плоскости, тяготея к декоративности.

В 1900–1904 Клод Моне неоднократно бывал в Англии, он любил Лондон за неповторимую туманную атмосферу. Здесь живописен много раз писал здание парламента, создав целую серию работ на эту тему. «Здание парламента в Лондоне» (1904, музей д'Орсе, Париж) словно окутано густым туманом, сквозь который проступают величественные очертания неоготической архитектуры и пробивается желто-рыжее солнце, окрашивающее Темзу рыжевато-багровыми бликами. Живопись условна, художник изображает не конкретные детали, а именно сиюминутный образ города, каким он его увидел. Импрессионизм Моне не передает объективной реальности, не признает неизменности качеств предметов. Их цвет, а также очертания зависят от света — едва пробивающегося, заливающего всю окрестность, или гаснущего, переходящего в сумерки.

В 1908 Клод Моне с семьей посетил Венецию. Удивительная атмосфера этого города, водные просторы, поразительно обыгранные венецианскими архитекторами, рефлексы на воде и памятники, двоящиеся в ней, покорили художника. Во время путешествия родилась серия работ с венецианскими пейзажами.

Сложно назвать картину «Палаццо да Мула в Венеции» (1908, Национальная галерея, Вашингтон) ведутой (городским пейзажем) или архитектурным пейзажем. Она, выражаясь фигурально, больше похожа на «портрет» средневекового венецианского здания, глядящегося в зеркало канала. Это портрет крупным планом, края дворца обрезаны рамой картины, в кадр вошла часть здания без крыши. Очевидно, Моне не ставил перед собой задачу скопировать памятник. Художник покорен удивительным единством архитектуры и ландшафта, гениальностью архитектора, спроектировавшего дворец выходящим из воды. Палаццо и канал, на берегу которого он возведен, живут нераздельной жизнью: каменные стены отражаются в воде, а она, в свою очередь, отражая солнечный свет и синее небо, словно окрашивает стены в небесные оттенки. Именно это и передал Моне. Горизонтальная композиция с четким делением на первый (водное пространство) и второй (стена палаццо с многочисленными арками оконных и дверных проемов) планы облегчается двумя тонкими силуэтами гондол.

Во втором десятилетии нового века стареющий Клод Моне все больше роднился с одиночеством. В 1911 умерла вторая жена Алиса, в 1914 — Жан — их первый с Камиллой сын. За художником преданно ухаживала дочь Алисы от первого брака, ставшая женой (а теперь и вдовой) Жана. Вместе с этими утратами художника постигло еще одно несчастье: в 1912 врачи поставили ему диагноз двойной катаракты. Он уже не мог передавать на холсте световые эффекты, увиденные в живой природе. Была в этом злая ирония судьбы, отнимающая у художника главное, чем он живет, — зрение, подобно тому, как музыкант теряет слух (достаточно вспомнить Бетховена, не слышавшего звучания своей гениальной «Девятой симфонии»). Однако Моне не переставал писать.