Кристина Ляхова - Мастера иконописи и фрески

Никитин, так же как и его товарищи, стремился не только передать суть сюжета, но и раскрыть земную материальность каждого образа. Так, во фреске «Очищение Елисеем сирийского военачальника Неемана от проказы» показаны мощные породистые белые кони, грызущие удила, запряженные в колесницу Неемана. Художника интересует пейзаж и архитектурные сооружения, а также интерьер, или «нутровые палаты», как называли его русские иконописцы.

Изображая интерьеры, мастера пользовались приемами, введенными Джотто, который показывал комнату так, словно она не имела передней стенки. Вместе со своими современниками Никитин пришел к необыкновенно изящному стилизованному типу интерьера, названного «формулой Гурия Никитина».

Мастер уделяет большое внимание предметам быта и необычной и красивой утвари, изображает сосуды, по форме напоминающие головы птиц, ручки кресел в виде звериных морд.

На фресках можно увидеть чудесные сосуды работы европейских ювелиров, привозимые в Россию из разных стран, и другие диковинные заморские вещи, поражавшие воображение иконописцев.

Г. Никитин. «Колесница Неемана», 1680–1681 годы, церковь Ильи-пророка, Ярославль

Великолепна цветовая гамма росписей, основанная на сочетании перламутровых, розовых, пурпурных, золотистых, лазурных и изумрудно-зеленых оттенков. Декоративным целям служат орнаментальные мотивы, украшающие фрески. Узоры из колосьев и васильков покрывают роскошные одежды князей и царственных особ. Но все это богатство красок и мотивов не заслоняет главного. Художник стремится показать зрителю не только внешнюю, но и внутреннюю красоту своих героев, он открывает их нравственные и духовные ценности. И. Э. Грабарь писал об этих росписях: «Композиции Никитина и Савина в каждом новом цикле становятся все свободнее, все дальше от старых переводов, но, несмотря на это, все их искусство еще озарено каким-то замирающим отблеском великих преданий».

В отличие от Гурия Никитина, порой творившего по воображению и смело импровизировавшему, его младший современник Дмитрий Григорьев строго следовал канонам иконописи, не отступая от них даже в тех случаях, когда писал массовые сцены, полные живого движения. Но, как и Никитин, Григорьев умел создавать монументальные и величественные образы, близкие традициям эпической живописи Древней Руси.

Художник Дмитрий Григорьев родился в Ярославле в семье иконописца Григория Степанова. В 1680-х годах вместе с ростовским попом Тимофеевым и ярославскими мастерами, братьями Иваном и Федором Карповыми, он занимался росписью церкви Спаса на Сенях в Ростове Великом — домового храма митрополита Ионы. Среди фресок храма — сцена сотворения Адама и Евы, «Грехопадение», «Изгнание из рая», «Убийство Каином Авеля», «Страшный суд», «Ласкание Богородицы», «Явление Троицы Аврааму» и др. Все композиции строги и уравновешенны, движения и жесты персонажей сдержанны. И хотя живописцы стараются четко придерживаться канонов иконописи и не дают воли воображению, фрески церкви Спаса на Сенях говорят о превосходном владении ими приемов письма и прекрасном знании своего дела.

Еще одной работой мастера в этот период стали росписи Зачатьевской церкви Спасо-Яковлевского монастыря в Ростове (1680-е). Григорьев руководил группой иконописцев из Ярославля. Алтарные росписи на библейские темы («Сотворение Адама и Евы», «Убийство Каином Авеля» и др.) говорят об интересе художников к древним традициям новгородско-псковских росписей. Вместе с Дмитриевым работали такие ярославские иконописцы, как Иван и Федор Карповы, Василий и Константин Ананьины и др.

Д. Григорьев. «Явление Троицы Аврааму», 1680-е годы, церковь Спаса на Сенях, Ростов

В 1684 году Григорьев возглавил работу над фресками Успенского собора Троице-Сергиевского монастыря. Под руководством Григорьева в 1686 году была расписана и ярославская церковь Дмитрия Солунского. Фрески храма (сцены евангельских чудес, «Акафист Богоматери», «Страшный суд», эпизоды из жития Дмитрия Солунского, «Мучения святого Георгия») восхищают изяществом и классической гармонией образов. Согласно писцовым книгам, Дмитрий Григорьев в это время жил во дворе храма и принимал активное участие в строительстве церкви. Ее южный придел был посвящен святому покровителю мастера — Дмитрию Солунскому.