Татьяна Нефедова - Неизвестное сельское хозяйство, или Зачем нужна корова?

Слишком долго сельское сообщество находилось под контролем сначала общины, а потом колхозов и региональных властей и потому, слишком зависимым от них оказалось. Способность к локальной меж-хозяйственной самоорганизации была полностью изжита. Даже ее первые ростки появляются все равно под эгидой административных органов. Тем не менее было бы неверно утверждать, что спонтанной самоорганизации нет. Появляются на селе и неформальные лидеры. Ими при разрушении колхоза выступают наиболее уважаемые фермеры и – чаще всего – бывшая административная верхушка колхоза, прибравшая к рукам часть колхозного имущества и земельных паев.

Самоорганизация возможна только тогда, когда на селе остается трудоспособное население. В местах с сильными потерями сельского населения, а также в «больных» местностях самоорганизации не происходит. Оставшееся население нуждается в государственной помощи.

Об изменении его социальной структуры, а также о возможных вариантах социальной политики в отношении сельского хозяйства пойдет речь соответственно в разделах 6.3 и 6.5.

Фраза «мы не живем, а выживаем» отражает не столько объективный достаток семей, сколько необходимость постоянно думать о заработке дополнительно к низким и негарантированным официальным зарплатам и пенсиям.

Социологи считают, что бедность связана отнюдь не только с низким доходом населения. Бедность возникает на пересечении трех факторов – экономического, социального и психологического – и объединяет низкий доход, пониженный статус (часто его утрату) и определенную самоидентификацию. Люди, потерявшие работу с гарантированной зарплатой в колхозе и ощущающие себя неуверенно в изменившихся условиях, даже при доходах из своего хозяйства, обеспечивающих им тот же уровень жизни, все равно будут считать себя бедными. Этим Россия сильно отличается от многих азиатских стран. Там уровень бедности гораздо выше, но работающие люди с относительным достатком ниже нашего бедными себя не считают. По меткому замечанию А.В. Гордона, «в азиатских странах распространена бедность, а у нас – культура бедности» (Китайская деревня 2003:176). Эта культура бедности особенно опасна, так как она легко воспроизводится в молодых поколениях россиян (Бедность 1998).

Тем не менее в селах нас, как горожан, обычно жалели, старались накормить своим молоком, творогом, овощами и все расспрашивали, как мы, несчастные, выживаем без своего хозяйства в больших городах, где все так дорого и почти нет натуральных продуктов. Свой уровень жизни большинство сельских жителей оценивает все-таки как средний, хотя и считает, что в 1990-е годы они обеднели. Объективные данные подтверждают высокий уровень бедности на селе. Так, к 2001 году 81 % работающих селян имели зарплату ниже прожиточного минимума (в 1997 году – 65 %). В промышленности эти показатели составляют соответственно 24 и 17 % (Социальное положение 2002:147). Однако уровень официальных доходов никак не может служить критерием бедности в сельской местности с ее почти полностью теневой экономикой. Попытки учесть все используемые ресурсы (денежные доходы, натуральные поступления, льготы) путем выборочных обследований все равно дают долю малоимущих на селе (с объемами всех ресурсов ниже прожиточного минимума) в 48 %. В городах проживает 37 % малоимущих (Там же, 139). Тем не менее данные проведенных Всероссийским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ) в 2001 году опросов сельских жителей и жителей городов разного размера свидетельствуют, что проблемы села его жители воспринимают немногим острее, чем горожане свои (табл. 6.3.1).

По оценкам социологов, 65–70 % россиян как-то удалось приспособиться к новым условиям, в том числе полностью – только 15–20 % (Заславская 2003). Однако это приспособление оценивается исследователями как вынужденное и происходит на базе нисходящей социальной мобильности, часто с субъективной потерей статуса.

Таблица 6.3.1. Важнейшие проблемы общественной жизни по разным типам поселений, 2001, % от числа опрошенных

Источник: Зубаревич 2003: 153.

Большинство сельских жителей обычно жаловались нам на государство, которое бросило их на произвол судьбы. «Мы не живем, а выживаем» – очень часто повторяемая фраза. Она отражает не столько объективный достаток семей (ее произносили и бедные старушки с убогой обстановкой, и хозяева строящихся домов), сколько необходимость постоянно думать о заработке и пропитании дополнительно к низким и негарантированным официальным зарплатам и пенсиям. Она также говорит о том, что население не изжило психологию наемных работников: если нет работы по найму, значит, нет никакой работы, и человек ощущает себя брошенным на произвол судьбы, даже если свое хозяйство дает доход и к тому же он имеет почти неограниченные возможности землепользования.

Читать дальше