Ростислав Рыбаков - Индия. 33 незабываемые встречи

Это как бы урок не только религии, но и географии. А если кого-то тянет вспомнить историю, то по понтонному мосту можно довезти свою семью до дворца! бывшего махараджи – музей, разместившийся там, похож на плюшевый старый альбом умерших родственников (множество фотографий первой половины прошлого века, антропологически чужие нашему времени лица раджей, их слуг, и англичан; ветхие автомобили; инкрустированные ружья; старые вещи – и на всём пыль, пыль, пыль, как говорил их современник Р. Киплинг).

А на обратном пути снова видишь нескончаемую панораму гхатов, окрашенную желтизной короткого заката.

Вечер падает стремительно, на улицах завивается грязь и мусор от торговых лотков, грохочут спускаемые ставни магазинов и город наполняется неестественной пустотой. И только отдельные велорикши натружено скользят редкими тенями по опустевшим узким улицам.

Одно из наиболее посещаемых буддистами всех стран место, расположено совсем рядом (10 км) с Бенаресом.

Сарнатх это прежде всего место первой после просветления проповеди Будды, хотя на протяжении жизни Будда приходил сюда не раз, особенно, когда он и его ученики нуждались в отдыхе или пережидали сезон дождей.

Как и некоторые другие памятники буддийской культуры, Сарнатх был заброшен почти на тысячелетие. Его восстановление началось лишь в 1834 году, когда с ним ознакомился глава Археологической службы Индии генерал А Каннингем Раскопки и реставрационные работы продолжаются и по сей день; строятся и новые сооружения, в частности, при содействии Японии.

Главным притягательным центром является ступа Дхармачакры (или Дхамекс), возможно воздвигнутая на месте первой проповеди Будды и датируемая IV–VI веками н. э., хотя отдельные детали относятся даже к 200 г. до н. э.

Поблизости стоит нижняя часть колонны Ашоки (III в. до н. э.), но без капители с сидящими львами, ставшей символом и гербом независимой Индии. Сама львиная капитель находится здесь же, в Сарнатхе, в местном археологическом музее, построенном в форме монастыря.

Интересно дерево, восходящее к тому самому своему пращуру, под которым получил за 600 лет до Иисуса Христа просветление основатель буддизма. Побег этого первого дерева в Бодх Гайе был отвезен дочерью Ашоки в 288 г. до н. э. на Цейлон и высажен там. В 1931 году побег этого цейлонского дерева был посажен в Сарнатхе.

Рядом находится относительно современный храм (относящийся к тому же 1931 г.), где каждый день зачитывается первая проповедь Будды.

А около очаровательный олений парк, очаровательный, невзирая на крокодилий пруд. Там хорошо отдохнуть после посещения всех достопримечательностей и храмов – джайнских, тайских, бирманских, японских и китайских Впрочем, мне там не удалось отдохнуть.

Я ходил по дорожкам оленьего парка и завидовал своим спутникам – они полной грудью дышали свободой этого светлого места (запомнился археолог Р.М. Мунчаев – «Как в раю, как в раю!» – повторял он и даже забывал своё обычное «так!», вставляемое в каждую фразу) – а я никак не мог избавиться от странного человека, накрепко прилипившегося ко мне. В темном костюме, мощно сбитый, квадратный, со светящейся на солнце лысой головой, он не отпускал меня ни на шаг, и всё говорил, говорил, говорил…

Борис Борисович Пиотровский у дверей храма-новодела осторожно спросил – а можно нам войти внутрь? Я переадресовал вопрос черному спутнику своему. Он отмахнулся – да, конечно, можно, можно. И посмотрел на меня внимательно и как-то удивленно.

«Зачем Вам идти со всеми?» – спросил он изучающее. – «Вот хотите, сейчас пройдем сквозь стену?»

Я представил отчетливо, как следующие наши туристы будут входить в храм, а я, плоский, буду висеть там на внутренней стене у входа и им будут меня показывать, как отца Федора на скале – и содрогнулся.

– «Нет, спасибо, я лучше, как вся делегация…»

– «Ну, как хотите» – сверкнул он на меня своими тяжелыми антрацито-гурджиевскими глазами. И ощутимо потерял ко мне интерес.

А я до сих пор, вот уже много лет думаю – а что было бы, если бы я согласился?

Я начал свой рассказ с самого первого своего приезда в Бенарес.

Отъезд мой в тот первый раз был совсем не таким макарным, как приезд. Я улетал в Калькутту. День был праздничный и немного опасный. В этот день вся Индия празднует Холи, веселый и яркий праздник начала Весны. Задолго повсюду начинают продавать краски и цветные порошки – их и пускают в ход старые и малые по всей стране, измазывая ими всех встречных и поперечных, абсолютно не взирая на лица. Все путеводители умоляют одеваться попроще. Молодые люди врываются в дома и общежития и поливают яркими красками всех, не успевших спрятаться. По городу ездят грузовички, с которых из установленной помпы льют разноцветные струи на прохожих. Я видел как мазали патрицианских святых отцов из Миссии Рамакришны, я помню как разукрасили Джавахарлала Неру – праздник тем и хорош, что на один день исчезают все формы иерархии, кастовых и прочих перегородок, свобода бушует и нельзя не смеяться и не принимать участие в этих веселых бесчинствах.