Владимир Малышев - Петербургские тайны. Занимательный исторический путеводитель

Такое писали о нем не только Лесков, назвавший Инженерный «домом с худой славой», но и многие другие авторы. А потому нехорошая репутация прочно и надолго закрепилась за Михайловским замком. Впрочем, тот же Лесков объяснил нам некоторые причины появления таких мифов. Их запустили, по его сведениям, обучавшиеся в инженерном ведомстве кадеты. Так, один из них взял повадку брать ночью простыню и в таком виде стоять в окне замка по ночам, пугая припозднившихся прохожих. Он случайно напугал, таким образом, одно высокое лицо, проезжавшее мимо. И в результате получил «примерное наказание на теле». Другими словами, его высекли розгами. Да так сильно, что несчастный испустил дух. Но мистических дел от этого только прибавилось. Товарищи стали видеть его ночью разгуливающим по темным коридорам замка в белом венчике на лбу со словами «Вкушая вкусих мало меду и се аз умираю».

В 1860 году в Инженерном замке приключилась другая страшная история. Начальником там в то время служил некто генерал Ламновский, человек придирчивый и мелочно суровый. Его отличал длинный нос, который он имел привычку неприятно потирать пятерней, когда говорил. «Доил слова из носа», – как иронизировали кадеты, которые его терпеть не могли. О Ламновском распустили слух, будто он знается с нечистой силой и заставляет демонов таскать мрамор, который он поставлял для Исаакиевского собора. Шутники из кадетов устраивали ему «похороны» в день именин: процессия в простынях несла по коридорам замка чучело с длинным носом.

Однако однажды Ламновский вдруг и взаправду умер. Шутникам пришлось ночью стоять в карауле возле его гроба. На дворе свирепствовала непогода, выл злой ветер, железо грохотало на крышах. Поначалу удалые повесы, не обращая на это внимания, веселились и дурачились, но вдруг таинственные ночные шорохи из коридора нагнали на них ужас. И в самом деле, из темного угла вдруг возникла изможденная фигура в белом. У нее было худое, до синевы бледное лицо, всклокоченные седые волосы. «Привидение!» – решили перепуганные кадеты и окаменели от страха. Страшная фигура медленно подошла к гробу, обхватила костлявыми руками покойника и стала его целовать. Повесы не выдержали и бросились наутек. На другой день выяснилось, что «привидением» была вдова покойного, которая до этого долго болела и сама находилась уже почти при смерти. Именно она и пришла ночью навестить умершего мужа, чтобы с ним попрощаться.

Авторы исторических книг о Петербурге рассказывают немало про привидения, которые якобы встречали и в других точках города. Это и фигура, которая по ночам яростно стучит иногда в ворота Академии художеств с криком: «Отворите, это я – скульптор Козловский со Смоленского кладбища, весь в могиле измок и обледенел!». В Эрмитаже будто бы видели по ночам призрак Николая I, а возле Исаакиевского собора бродит грустная тень зодчего Монферрана. На мосту же, который теперь снова назвали Вознесенским, слоняется в одиночестве белыми ночами худая барышня в прюнелевых башмачках и черной пелеринке – Шишига.

В годы революций и войн про привидения в Инженерном замке как будто бы забыли – у народа хватало других забот. Однако потом разговоры о том, что там «нечисто», снова возобновились. Охранники нескольких разместившихся в здании контор стали замечать по вечерам бледного невысокого человека, бродящего по коридорам со свечой в руке. В 70-е годы прошлого века из Москвы будто бы даже приезжала комиссия, которая пыталась разобраться с этой чертовщиной. Но, кажется, уехала ни с чем.

У императора Павла был секретный ларец. Он хранил его в Гатчинском дворце, где жил будучи наследником. Там в небольшой зале на пьедестале стоял большой узорчатый ларец с затейливыми украшениями. После убийства императора ларец был заперт на ключ и опечатан. Вокруг на столбиках был протянут толстый красный шнур, преграждавший доступ к нему зрителю. Было известно, что в этом ларце хранится нечто, что было положено вдовой Павла I, императрицей Марией Федоровной.

Императрица завещала, чтобы ларец был открыт, и оттуда было вынуто содержимое, только когда исполнится сто лет со дня кончины Павла I. Причем сделать это должен тот, кто в этот момент будет занимать в России императорский престол. «Вскрыть потомку нашему в столетний день моей кончины», – такая надпись, собственноручно сделанная рукой Павла I, будто бы была на конверте, запечатанном личной печатью императора.