Владимир Малышев - Петербургские тайны. Занимательный исторический путеводитель

Петербург – самый необыкновенный город на Земле. Гении русской литературы все как один изображали его полным тайн и загадок.

«Мне сто раз среди этого тумана, – признавался Федор Достоевский, – задавалась странная и навязчивая греза: а что как разлетится этот туман и уйдет кверху, не уйдет ли с ним вместе и весь этот гнилой, склизкий город, поднимется с туманом и исчезнет как дым, и останется прежнее финское болото». А некоторые писали о нем прямо-таки жуткие вещи. «Петербург, – заявлял, например, известный своим мистицизмом Дмитрий Мережковский, – исполинская могила, наполненная человеческими костями. И кажется иногда в желтом тумане, что мертвецы встают и говорят нам, живым: «Вы нынче умрете!». Не лучшего мнения был о столице Петра и великий польский поэт Адам Мицкевич, долгое время живший в Петербурге:

А Николай Гумилев? И он туда же: словно предсказывая свое, такое же печальное, будущее, мрачно писал:

Желчная Зинаида Гиппиус зловеще предрекала:

А записной юморист и остряк Саша Черный в Петербурге тосковал, поднимал воротник и ежился от холода и сырости:

Даже солнечный оптимист Пушкин, с изумлением глядя на бронзовый памятник основателю города, прозванный с его легкой руки «медным», поражался: «Какая дума на челе? Какая сила в нем сокрыта?».

Конечно, есть на Земле и другие таинственные и загадочные города. В Риме, например, всяческих тайн тоже хоть отбавляй. Разные там Калигулы, Нероны и Юлии Цезари натворили дел. Однако климат в Италии другой: под ярким солнцем и на фоне вечнозеленых пиний все выглядит куда как веселее и бодрее. Какая там мистика, когда прямо на улицах зреют апельсины, а рядом – теплое море! А вот если над городом непроницаемой пеленой нависли свинцовые тучи, когда в узких переулках и днем сумрачно, когда сырой туман клубится над черными каналами, а ледяной холод пронизывает до костей, да еще если вдруг подует свирепый ветер с залива, а Нева вдруг вспучится и хлынет на гранитные набережные, – вот тогда раздолье для тоски и мистических настроений! Б-р-р-р! Холодно и страшно!

Впрочем, о «мистике» Петербурга стали повально рассуждать только в конце XIX – начале XX веков, когда особо проницательные уже предчувствовали грядущие грозные потрясения. А до этого здешние поэты сочиняли о нем вполне бодрые, жизнеутверждающие, как сказали бы в советские времена, стихи. Придворный пиит Василий Тредиаковский, например, описывал новую столицу так:

Не отставал от него и Петр Вяземский:

Некоторые исследователи вообще считают, что плохой климат, его вредность для человека и бедность местных почв – один из мифов Петербурга. «Достаточно посмотреть на огромные дубы и липы в этом городе, чтобы удостовериться в обратном», – пишет, например, профессор Андрей Буровский в своей книге-исследовании «Санкт-Петербург как географический феномен». «Всем, склонным рассуждать о плохом климате в Петербурге, – продолжает он, – душевно советую, – пойдите, посмотрите на деревья в 30 метров высоты, шумящие сейчас в Ботаническом саду, на его роскошную растительность. А потом рассуждайте о бедных почвах и скверном климате».

Но дело, конечно, не только в рассуждениях о климате. Все у нас было не так как у людей. Построили Петербург не там, где положено строить города, а на болоте.