Николай Коняев - Ангел над городом. Семь прогулок по православному Петербургу

Тогда и перевезли Артемия в веркольскую церковь святителя Николая Чудотворца, положили в гробу на паперти, прикрыв сверху берестою, которая и в лесу покрывала нетленное тело. А на следующий год попущением Божиим распространилась на двинской земле страшная лихорадка – трясовица. Многие умирали. Пришла жестокая болезнь и в семью веркольского крестьянина Каллиника: заболел сынишка. На глазах таял…

Всю ночь молился Каллиник об исцелении сына. И уже под утро вспомнил вдруг об Артемии, которого знал еще по детским годам. Не стал медлить Каллиник, пошел в церковь, припал на паперти к гробу, а потом, отломав кусочек бересты, прикрывавшей нетленные мощи, привязал к нательному кресту больного сынишки. И выздоровел сын.

Обрадованный отец рассказал о чуде односельчанам – и словно спала пелена с глаз. Ясно увидели они то, что не могли разглядеть ни при земной жизни отрока Артемия, ни при обретении нетленных мощей. Толпами собирались теперь веркольцы у гроба отрока Артемия, пели молебны и творили память о праведнике. И умилосердился Господь – отступила от Верколы злая болезнь.

Теперь уже не только односельчане шли к гробу веркольского чудотворца – толпы скорбящих потекли сюда и из соседних сел. Шли за помощью к праведному Артемию поморы с берегов Белого моря, шли рыбаки с Мезени, мчались на оленьих упряжках зыряне и самоеды…

Все новые и новые исцеления совершались у чудотворцева гроба. Начали совершаться исцеления и вдалеке от Верколы, по молитве к праведному отроку Артемию.

По северным понятиям Сура расположена совсем рядом с Верколой.

Об Артемии хорошо были осведомлены по всей Пинеге, и для сурского отрока Ивана Сергиева веркольский чудотворец был, можно сказать, близким знакомым.

Многое роднило их: и чистая пинежская вода, которая вспоила их, и бедность, в которой они выросли. В деревянном храме Николая Угодника, где служил псаломщиком Илья Михайлович Сергиев, даже богослужебные сосуды были оловянные.

Конечно, в Суре не только Иван Сергиев старался подражать святому веркольскому отроку, но, наверное, никому больше не удалось воспринять во всей глубине то молитвенное послушание, которым отличался Артемий. А Иван Сергиев еще в самом раннем детстве всем своим детским сердцем уразумел, что все равны перед Богом, что чистая молитва крестьянского мальчика порою слышнее Господу, чем пышные молебны.

Только сурожане оказались зорче веркольцев – сразу же разглядели они в Иване Сергиеве большого молитвенника и часто просили его помолиться, когда приходила беда. И так чиста была детская душа Ивана Сергиева, что ясно видел он то, чего не видят обыкновенные люди. Когда ему было всего шесть лет, он увидел ангела, блиставшего небесным светом, и даже испугался, но ангел успокоил его, сказав, что он – его ангел-хранитель и всегда будет стоять рядом с ним.

«Святой ангел-хранитель ежедневно и ежечасно наставляет меня на путь спасения, – записал Иоанн Кронштадтский в дневнике многие годы спустя. – Я это вижу сердечными очами, ощущаю и благодарю Бога и приставника Божия».

И всегда помнил святой праведный Иоанн Кронштадтский о своем великом предшественнике – святом праведном отроке Артемии Веркольском. Часто по дороге на родину останавливался он в Артемие-Веркольском монастыре.

Его попечениями здесь был построен в 1897 году собор в честь Успения Богородицы и Рождества Христова, а само здание монастыря и монастырский двор обнесли высокой кирпичной стеной, по которой можно было проехать на тройке.

Ивану Сергиеву было шесть лет, когда отец купил ему букварь и начал учить грамоте. Учеба продвигалась с трудом. Мальчик никак не мог усвоить соответствие между речью и письмом, между звуками и буквами «Аз», «Буки», «Веди». Ему казалось, будто звук «А» существует сам по себе, а буква «Аз» сама по себе…

За несколько лет упорной учебы мальчик только и научился, что с трудом разбирать по складам печатный текст.

Приход храма, где служил псаломщиком Илья Михайлович Сергиев, был бедным. Тем не менее родители верили в своего первенца, и в 1839 году, когда ему пошел десятый год, собрали последние деньги и определили сына в Архангельское приходское училище.

Первые месяцы, проведенные здесь, – едва ли не самые печальные в жизни будущего всероссийского батюшки. Мальчик с трудом читал, да и память у него оказалась неважной. Он не мог выучить уроков, его осыпали насмешками и учителя, и сверстники.