Юрий Супруненко - Святой Афон. Удел Богородицы

От первых иноков осталось мало следов. Долгое время скит был заселен болгарскими монахами, построившими здесь в 1820 году главный храм, ныне сильно обветшавший. А вот недавно в лесу, покрывающем живописнейшую долину, обнаружено целых четыре террасы, аккуратно облицованных камнем. Таким же камнем обложено ложе ручья, стекающего к морю. Склон искусно террасирован. Для подачи воды проложены тоннели и водопровод из свинцовых труб. По берегу ручья идет мощеная дорога. Еще предстоит выяснить, кто и когда столь умело облагородил дикий ландшафт. Но в любом случае все кажется совершенно цельным, будто извечно вписанным в природу. Человеческое присутствие в природной среде не крикливо, а смиренно, не навязчиво, не на виду, а словно встроено в сам пейзаж.

Материальная зависимость малых обителей от «материнских» становится почти номинальной. Очень многие иноки сейчас выбирают спасение вне монастырей, которые более подвержены влиянию мира. И опытные паломники тоже предпочитают останавливаться в скитах и кельях, поближе к старцам и к строгой монашеской жизни.

Существует в этих краях еще особый люд – каливиты-сиромахи – вольный, скорее даже бродячий класс афонского населения. У немногих есть свои пристанища, большей же частью они постоянно переходят с места на место, питаются тем, что люди подадут.

В отдаленных горных ущельях можно встретить и крошечные хибарки, а на скалах возле моря, как орлиные гнезда, лепятся обжитые пещеры. Труднодоступные хижины располагаются главным образом в южной части полуострова. Это пустыни, или аскетерии , в которых издавна жили те монахи, кто, стремясь к суровой аскезе, отречению от всего земного, не хотели общаться даже со своими собратьями. Аскетерии отделены друг от друга скалами и ущельями, а соединяются только узкими тропами, лестницами и цепями. На длинных веревках отшельники из своих «ласточкиных гнезд» обычно спускали корзины, в которые проплывающие рыбаки или проходящие путники клали припасы. Происходить это могло, скажем, на месте современного прибрежного скита Карулия (собственность Великой Лавры). Слово это как раз и определяет процедуру подъема в монашеское пещерное гнездо продуктовой посылки. Проживающие здесь отцы установили катушку («карули») с цепью, которая и облегчала связь с отвесными скалами.

Монахи на послушании

Все на Афоне подчинено служению Богу, а обустройство земного ландшафта – второстепенно, оно подразумевается, если способствует основной цели. Для афонских подвижников (а больше аскетов-пустынников) привычно сжигание собственной уютной хижины, как только они привыкнут к комфорту; примеры такого поведения не единичны: обжившись в удобном месте, монах тут же начинает подумывать о смене места жительства. Для него не должно быть благоустроенной среды, коль он думает больше о духе, чем о теле…

И сегодня на Афоне можно встретить пустынников, не признающих ни монастырские, ни тем более мирские уставы, живущих так, как завещали первые великие афонские старцы. Таких одержимых аскетов здесь зовут библейским словом «зелоты», или непримиримые. Над их жилищами обычно висит черный флаг с белым крестом. Это своеобразный знак протеста против «обмирщения» афонской жизни. Благодаря ежедневным духовным практикам у многих из них развиваются не вполне обычные способности. И паломники жаждут войти в контакт с ними, правда, с редкими из них мудрейшие делятся тайными знаниями.

Именно зелоты стали причиной раздирающих Афон уже не одно десятилетие противоречий. Поводом стала встреча в 1965 году Константинопольского патриарха Афиногора с папой римским Павлом VI, в которой непримиримые из монастыря Эсфигмен увидели проявление экуменизма и отступление от православной веры. (Экуменическое движение выступает за объединение всех христианских церквей, поддерживается большинством протестантских и православных церквей.)

Согласно церковному преданию, монастырь Эсфигмен основан в V веке греческим императором Феодосием Младшим и сестрой его царевной Пульхерией; освящен в честь Вознесения Господня. Согласно той же традиции, монастырь был разрушен в результате падения на него скалы, сорвавшейся с горы. Развалины этого первого монастыря находятся в полукилометре от нынешнего.