Лоран Дойч - Метроном. История Франции под стук колес парижского метро

А пока Париж вздрагивает, вновь и вновь рассказывая о чудесах, совершенных святой, события большой Истории разворачиваются в другом месте. В Равенне, которую Валентиниан, император Запада, сделал столицей, он впадает в бешенство: в Галлии Аэций крадет у него часть славы; этот генерал, которому все удается, мог бы потребовать трон для себя или своего сына. Нужно удалить его, вырвать этот корень, который растет и обретает значительность. 21 сентября 454 года Валентиниан, принимающий во дворце триумфатора Галлии, бросается на гостя и закалывает его. Безумный жест, политическая и военная ошибка, продиктованная самым сильным из всех чувств — завистью.

Народы Галлии оплакивают Аэция, которого отныне называют «последним римлянином». И это правда, преступление в Равенне ускорило неизбежный конец империи. Всего чуть больше двадцати лет понадобится, чтобы все обвалилось, и на развалинах возник другой мир…

4 сентября 476 года последний император Запада Флавий Августул был вынужден отречься после победы Одоакра, германского вождя. Римская слава выживает в другом месте, благодаря Зенону, императору Востока. Одоакр берет себе титул «короля Италии», тогда как римский сенат последним своим решением выражает Константинополю свое подчинение и посылает туда знаки императорского отличия. Западная римская империя перестала существовать.

Париж теперь — не императорский город, Париж теперь — не цитадель римского могущества, Париж вступает в новую эпоху, которую назовут Средними веками.

Париж может рассчитывать только на себя при защите, Париж будет взят. Но кем? Ситуация в Галлии становится крайне запутанной. Хильдерик, франкский король, царствующий в Турне, на севере, подчиняется Одоакру, королю Италии. Со своей стороны, Сиагрий, последний римский генерал, отвечающий за Галлию, намеревается увековечить законы почившей империи. В Аквитании доминируют вестготы, тогда как бургунды мечтают расширить свое королевство до Марселя. И не будем забывать хрупкие эфемерные союзы, возникающие между одними и другими…

Хильдерик, сын короля Меровея, видит в этом сплетении интересов и интриг возможность обеспечить будущее своей династии — Меровингов — если овладеет Галлией и в частности Парижем. Со своими наемниками он движется к Сене, и имя его внушает страх: ведь на франкском языке Хильде-Рик означает «Могучий в битве»!

Но Женевьева, у которой была франкская мать и которая знает этот язык, бросается к полководцу, намеренному осадить город. Она разубеждает Хильдерика: эта смелость приведет к открытому столкновению с Сиагрием, чья власть распространяется на земли между Соммой и Луарой.

Хильдерик не спешит, колеблется, продвигается на шаг вперед, отступает, возвращается. Будет ли осада Парижа? Никто не знает наверняка, но он встает с войсками перед городом, разрушает ведущие к нему дороги, организует блокаду, население голодает… Конечно, он не входит в Париж, но мешает врагам захватить его. Эта война не одна, это молчаливое столкновение, эта умеренная вражда, эта бесполезная блокада продлятся десять лет! С 476 года Хильдерик играет с Парижем, словно толстый Риманагробис [19] Хитрый кот, персонаж басни Лафонтена «Кот, ласка и кролик». , пресыщенный и стареющий, забавлялся бы с испуганным мышонком, которого он на самом деле не хочет.

Король ставит свой лагерь на правом берегу Сены, напротив острова Сите, и строит высокую сторожевую башню, тот самый франкский лёвер, который смотрит за городом, выслеживая все его движения. Парижане привыкают видеть эту угрозу на берегу реки — постоянное напоминание об уязвимом положении осажденного населения.

Могущественные враги находятся у ворот, но не вступают в город. Эта экстраординарная ситуация позволяет Женевьеве вновь поразить Париж своей харизмой, своей верой, своим властным характером и своими богатствами. Она заправляет как в курии, так и в муниципалитете, и она внимательно следит за благосостоянием населения…

Когда в Париже наступил голод, Женевьева проникается жалостью к людям. Но город спасет уже не чудо, а отважная вылазка. Париж агонизирует, тогда Женевьева пробует найти выход. Перегороженные дороги не годятся, значит, надо плыть по реке… Женевьева набирает отряд, снаряжает одиннадцать лодок и направляется к Арси-сюр-Об в Шампани. Но воды реки загромождены, тогда Женевьева начинает рубить завалы — но, как свидетельствует Житие, не топором. Силою своих молитв она с корнем вырвала деревья из тех мест, где они были, так что с этих пор уже ни одно судно не встречало более той опасности. Из центра же этой бухты вылезли два змея в переливающейся чешуе, с отвратительным запахом и огромных размеров. И тут же они исчезли. Моряки, изумленные и успокоенные, наивно верят, что святая сражается с чудовищами со зловонным запахом. На самом деле речь идет о прогнивших стволах деревьев, затопленных врагами с целью затруднить речное сообщение.