Лоран Дойч - Метроном. История Франции под стук колес парижского метро

Постум отказал наотрез. Он не хочет опустошать город своей империи, не хочет равнять с землей такую крепость, как Майнц, столь необходимую для защиты берегов Рейна. Вояки глухи к подобным доводам: они жаждут добычи, все остальное не имеет значения. И раз реставратор Галлий этому препятствует, следует устранить реставратора Галлий! Сказано — сделано: Постум, его сын и личная охрана убиты. Так погиб человек, который правил Галлией десять лет, сумел устрашить захватчиков и обеспечил региону значительное экономическое процветание.

Слухи об этих событиях дошли до островной Британии и Испании и глубоко потрясли Лютецию. На берегах Сены драма отражается самым непосредственным образом. Орды германских варваров в шлемах и с боевыми топорами хлынули в деревни, расхитили урожай и разграбили имущество жителей. Из осторожности они не тронули сам город. Но часть Лютеции, расположенная на левом берегу Сены, представляет собой изолированные кварталы, богатые и уязвимые… Вот эту Лютецию, красивую, зажиточную, беззащитную можно и нужно брать! Толпы налетчиков атакуют ее, а затем быстро исчезают.

Когда же германцы уходят, нужно опасаться багаудов (от кельтского слова bagad — отряд). Эти пестрые банды, состоящие из разбойников, солдат-дезертиров, беглых рабов и безземельных крестьян, не нападают на легионы, обходят стороной крупные поселения, но сеют ужас на фермах и в полях.

Холмы укрывают не только диких зверей и химер, на их склонах прячется целое племя оборванцев. Живя на окраинах империи, эти бандиты врываются в деревни и отдельно стоящие дома, убивают и насилуют, уносят все, что представляет хоть какую-то ценность. И на удаленных дорогах можно порой увидеть странные когорты из безжалостных людей с золотыми кубками в руках, тяжелыми баклагами лучших вин, толкающих перед собой угнанных баранов. Теперь это решающий элемент оборонительной системы северной Галлии.

Из-за своей незначительности город оказывается и изолированным, и защищенным. Лютеция становится крепостью, но, лишившись своего левого берега, она отныне не может соперничать с другими крупными городами империи. Население ее сократилось, самые красивые здания разрушены. К примеру, в сравнении с Пуатье город паризиев выглядит довольно жалко.

Лютеция, некогда галло-римский город, становится городом галльским, который теперь можно называть Парижем, по названию Civitas Parisiorum, который один сумел выжить под защитой своих крепостных стен. Но у Парижа, увы, нет изящества Лютеции. Это небольшое поселение, которое жмется на острове посреди реки, в вечном страхе перед набегами германцев, приходящих с севера и с востока.

Сен-Мартен — станция метро? Не совсем так. В любом случае мой парижский маршрут ее не включает. И не случайно: она закрыта с 1939 года! С тех пор здесь правит Армия Спасения, и ее перроны предназначены для обездоленных. В случае суровой зимы местные бомжи могут проводить там ночь, обрести укрытие и немного тепла. Благодаря этой упраздненной станции бездомные помещаются, таким образом, под покровительство святого Мартина, апостола Галлии, великодушного человека, посвятившего свою жизнь служению бедным…

Зимой 338–339 годов Мартин, тогда еще молодой солдат римской армии, встретил недалеко от Амьена несчастного оборванца, который молил о милостыне… Увы, добрый всадник уже раздал все свое жалованье. Тогда он вынул меч, разрезал свой плащ и протянул половину несчастному. Следующей ночью Мартину явился Христос. Склонившись над святым, Господь вернул ему половину плаща, подаренную нищему, и произнес несколько слов…

— Новообращенный Мартин дал мне эту одежду.

Я хорошо знаю, что по чистой случайности именно эта станция обеспечила защиту святого беднейшим парижанам, но меня волнует эта встреча через века Мартина Милостивого с деклассированными элементами нашего общества.

Мне также кажется поразительным контраст между Дени, подпольно исповедующим христианство, и святым Мартином, епископом торжествующей церкви, у которого было множество последователей. За некий промежуток времени все изменилось. Первый высек искру, второй запалил костер! Отныне церкви не надо прятаться, ушли в прошлое мессы, празднуемые в зловещей темноте подвалов, теперь строительство храмов ведется открыто, теперь строят на века. Император Константин все перекроил. Христиане перестали быть гонимым меньшинством…