Джейн Хокинг - Быть Хокингом

Несмотря на высокоинтеллектуальные темы разговоров и страсть к покорению вершин, американцы, приехавшие на симпозиум в Лез-Уш, оказались замечательными людьми, рядом с которыми не был страшен никакой дождь. В их непринужденном дружелюбии не крылось ничего искусственного. Кип Торн и его жена-биолог Линда отказались от мормонского прошлого, чтобы исследовать новые горизонты мышления, не ограниченные религиозной догмой. Что бы они ни думали, они никогда не говорили с той строгостью, которую предполагало их религиозное прошлое; напротив, они несли в мир лучшие составляющие мормонизма – глубокую и искреннюю заботу о ближних.

Джим Бардин, тишайший, невероятно застенчивый физик, работал в сотрудничестве со Стивеном и Брэндоном Картером над трудоемкой задачей разработки законов механики черных дыр, основываясь на эйнштейновских уравнениях общей теории относительности. Новый свод законов, определяющих физический смысл черных дыр, вызвал волнение умов, когда стало очевидно их сходство со вторым законом термодинамики. Именно это сходство натолкнуло ученых на мысль о том, что пропасть между термодинамикой и черными дырами можно сократить, выразив теорию черных дыр языком термодинамики. Законы термодинамики царят в микрокосме: они управляют поведением атомов и молекул, вплоть до их конечного превращения в тепло, каковым они обмениваются с окружающими их объектами. Однако головоломка, над которой тогда трудились физики, заключалась в том, что законы термодинамики, несмотря на обнаруженное подобие, не могут работать в случае с черными дырами, так как считалось, что из черной дыры не может вырваться ничто, и тепло не было исключением.

Стивен, Джим и Брэндон бились над разгадкой этой тайны, когда я, не в силах перенести ни каплей дождя больше, схватила детей в охапку, села в машину и поехала по дороге через перевал над Шамони в Швейцарию в надежде, что хоть где-нибудь встречу солнце. Хоть где-то должна происходить щедрая передача тепла от одного небесного тела к другому, даже если тепло и было признаком разрушения, или «энтропии», говоря научным языком. Жена Джима Нэнси поехала с нами и влюбила в себя детей, распевая им песни, рассказывая сказки, показывая забавные сценки и читая стихи всю дорогу до Мартиньи (где солнце и вправду светило) и обратно. За искрами веселья в больших карих глазах Нэнси скрывалась большое горе – она недавно потеряла обоих родителей.

Дождливым вечером в Лез-Уш в нашу жизнь ворвался новый студент Стивена Бернард Карр. Бернард сразу выделился из предсказуемой массы студентов-исследователей. Он оказался общительным, добросердечным и раскованным, возможно, в результате того, что почти всю сознательную жизнь провел в пансионе, куда его отдали в возрасте шести лет. Он мог свободно общаться на многие темы, но предпочитал говорить о том, что занимало его больше всего: о парапсихологии, которую физики, включая Стивена, высмеивали. Однако для Бернарда совпадения и телепатия много значили. Например, его потрясло то, что его импровизированный визит в Лез-Уш из Женевы, где он в то время жил, был вполне ожидаемым для его нового научного руководителя Стивена, уже пригласившего его устно через знакомых. В детстве Бернард мечтал стать космонавтом. К ужасу матери, готовясь к этой миссии, он однажды провел целый день в шкафу, стоя на голове под охраной младшего брата. Должно быть, его мать вздохнула с облегчением, когда он предпочел теорию космических исследований практике.

Когда солнце наконец смилостивилось над Францией и осветило ее своими лучами, а горы появились из-за облаков, Кип и Линда пригласили нас с Робертом на горную прогулку к одному из ледников под названием «Бионнассе», расположенному на восточном склоне Монблана. Оставив Люси и Стивена с моими родителями, мы отправились на фуникулере из Лез-Уш на вершину хребта, откуда открывался вид на игрушечные шале и деревни, точками разбросанные по долине. Место проведения летней школы скрылось за темной массой деревьев слева, а справа виднелась горная тропа, петляющая по крутому склону вслед за тросом фуникулера, ползущего вверх от Сен-Жерве к станции на вершине под названием Нид д’Эгль – Орлиное Гнездо. Ослепительно-белая гора на фоне темно-синего неба выглядела волшебно; тропа вела нас все выше и выше; мы останавливались лишь для того, чтобы обменяться восхищенными восклицаниями по поводу альпийских растений и цветов, раскрывающихся навстречу солнцу. Мы продолжали восхождение, продвигаясь за пределы фуникулерной дороги в сторону массивного сине-серого ледника и собирая образцы растений для Линды.