Джейн Хокинг - Быть Хокингом

Стивен звонил почти каждый день, настаивал на нашем возвращении в Англию. Он говорил, что скучает без нас и что мы ему нужны.

Мы с Тимом быстро привыкли к повседневной жизни, каковую, я была уверена, могли вести и дальше. Если нужно, то мы могли бы жить во Франции постоянно. Или, в конце концов, поехать в Англию, когда Стивен решит все свои проблемы. Джонатан, вернувшийся в Кембридж, чтобы отыграть ряд сольных концертов органной музыки, регулярно общался с нами, убеждая нас остаться во Франции, раз там мы чувствовали себя непринужденно.

Стивен тоже звонил почти каждый день, однако настаивал на нашем возвращении в Англию. Он говорил, что скучает без нас и что мы ему нужны. Он говорил столь убедительно, что я поверила, будто он действительно намеревается восстановить некоторую гармонию в нашей жизни и контролировать своих сиделок. Через бурные житейские моря, намереваясь избежать конфронтации, с верой в то, что мой потерявшийся ребенок действительно нуждается во мне, мы в конце сентября отправились в Англию. Семья, то есть мои родители и Роберт, с радостью встретила нас, когда мы приехали домой поздно ночью после стояния в пробках на магистралях. Стивен был рад Тиму; мне же был оказан очень холодный прием. Не потерявшийся ребенок вышел встречать нас, но деспот. Я сразу поняла, что совершила чудовищную ошибку, вернувшись в Англию.

В следующий понедельник Тим снова начал ходить в начальную школу, а я опять занялась преподаванием, пообещав проработать если уж не весь учебный год, то хотя бы один семестр. Ровно через неделю после нашего возвращения Стивен дал мне письмо, в котором он объявлял о своем намерении жить вместе с Элейн Мэйсон. Тем вечером по несчастливому стечению обстоятельств Роберту сломали челюсть уличные грабители, напавшие на него по дороге домой.

Исполнение решения Стивена было отложено на длительное время по странной и очень бытовой причине – ему и Элейн Мэйсон оказалось некуда идти. Все это время мы жили в водовороте беспорядка и замешательства, пока я непрестанно надеялась на то, что буря в конце концов утихнет сама собой и что, несмотря на его нынешнее плачевное эмоциональное состояние, Стивен решит остаться со своей семьей. Как сухой лист, гонимый ветром, он приходил и уходил, часто оставаясь незамеченным. Со стороны на него оказывалось сильнейшее давление, но за каждым взрывом следовал период спокойствия, как будто ничего не произошло. Те периоды были только затишьем перед бурей; другие непредсказуемые события врывались в нашу жизнь со свирепостью урагана. До меня дошли слухи о том, что сиделка уже объявила о своей грядущей свадьбе со Стивеном.

Я жила в постоянном страхе перед возможным началом борьбы за опеку над Тимом, а Джонатану было отказано приходить на Вест-роуд под угрозой судебного запрета, поэтому у него не оставалось другого выбора, кроме как находиться дома. Открытый диалог был невозможен, потому что между мной и Стивеном возник непреодолимый барьер, и чем больше он терял контроль над ситуацией, тем больше, как мне казалось, он пытался контролировать меня, как будто я была его собственностью. Каждый день медсестры кидали в окно моей машины мерзкие письма, когда я отправлялась на работу; каждый вечер от меня требовали каких-то невозможных вещей. Мне приписывали нелицеприятные замечания и фальшивые намерения. Мне было велено бросить Джонатана и «прежде всего заниматься Стивеном». Я вдруг обнаружила, что волей-неволей вступаю в споры по поводу денег не только со Стивеном, но и с Элейн Мэйсон. С помощью концентрации, которая требуется для изучения и, в особенности, преподавания поглощающих все мысли и стимулирующих интеллект романов и рассказов Габриэля Гарсии Маркеса, я смогла сохранить хоть какое-то здравомыслие, а среди моих коллег в преподавательской я нашла тихое сочувствие и поддержку, которые привносили элемент стабильности в те несколько часов, что я каждый день проводила вдали от дома. Иногда мои истрепанные чувства умиротворяла и успокаивала музыка, хотя часто ее тембр приглушался моим внутренним голосом. Остальное время в доме царил бедлам и беспрецедентное насилие; сумасшествие других людей прокладывало себе путь в наш быт и пугало меня и Тима. Не было даже намека на поддержку двух профессиональных объединений медсестер, Королевского колледжа медсестринского дела и Совета медсестер Великобритании, которые отказались вмешиваться.