Джейн Хокинг - Быть Хокингом

Искусственный блеск этих мероприятий забавлял и раздражал меня одновременно. Наслаждаясь времяпрепровождением, я все время думала о том, что мне предстоит в следующие несколько часов. У нас не было шофера, чтобы отвезти нас домой из Лондона после полуночи, и не было лакея, который помог бы уложить Стивена в постель, а на следующее утро нам предстояло возвращение к нашим обязанностям. Наутро я одевала Стивена, кормила его завтраком, давала ему пилюли и поила чаем, потом прибирала в доме и загружала по две-три партии белья в стиральную машину перед тем, как почистить лук и картошку для обеда. Через дорогу обвиняющим перстом возвышалось здание Университетской библиотеки, являя собой безмолвный упрек в том, что я пренебрегла своей диссертацией. Не было и хрустальной туфельки, хотя у нас оставалась блестящая медаль на подушке из атласа или бархата в качестве напоминания о том, что предыдущий вечер нам не приснился. Но даже медаль скрывалась из вида через день-два. Поскольку в доме процветало мелкое воровство (из прихожей воровали сумочки, с крыльца – велосипеды), то медали приходилось складывать в банковский сейф, откуда не было случая их достать.

Мой день начинался с предыдущего вечера: дав Стивену лекарства и уложив его в постель, я готовила стол для детского завтрака. Наконец-то любовь Роберта к ранним подъемам нашла свое предназначение: ему можно было доверить приготовление собственного завтрака и завтрака для Люси. Утром я помогала Стивену подняться с постели, одевала его и давала ему чашку чая и утренние витамины перед тем, как отвезти Люси в школу на багажнике моего велосипеда. По возвращении, загруженная покупками, я кормила Стивена завтраком и занималась его личными потребностями до того, как он уезжал на работу. Испытанная в Калифорнии свобода еще больше восстановила Стивена против обычных инвалидных колясок, и он составил запрос в Департамент здравоохранения о предоставлении ему кресла с электроприводом быстроходной модели, поскольку прошел слух, что они предоставляются бесплатно. Тем не менее истина не соответствовала чаяниям. Даже непоколебимое упорство Стивена не помогло нам преодолеть косность чиновников этого министерства: они боялись, что, выполнив его запрос, создадут прецедент, открывающий дверь потоку подобных прошений. Ему предложили подать другое заявление, на трехколесное кресло на батареях, которым у него уже не хватало сил управлять, или на кресло с электроприводом, но не столь быстрое, как ему хотелось бы, – предназначенное для использования внутри дома, оно было ему знакомо по Институту астрономии. Мы потратили много часов, приводя аргументы в пользу своего права на быструю модель, и все тщетно. И это называется государством всеобщего благосостояния. Государство оказалось настолько равнодушным к нашему благосостоянию, что могло показаться, что оно намеренно ограничивает трудоспособность инвалидов и, следовательно, их налоговые обязательства по отношению к Государственному казначейству. Пригоршня витаминов по рецепту – вот все, на что оно оказалось способно; физической, практической, моральной и финансовой поддержки от него было не дождаться.

Мы стали еще больше зависеть от родственников, студентов и друзей в нашей ежедневной борьбе за то, чтобы продолжать оставаться в рамках нормальной семьи. Стивен все-таки получил кресло, которое хотел, – при помощи благотворительного фонда, а не государственной системы здравоохранения – и в сопровождении студента ездил в нем на работу каждое утро. Дорога проходила вдоль Кингс-колледжа, где зимой цветут акониты и подснежники, а весной – нарциссы, через реку по горбатому мостику, из колледжа через боковой выход и приводила его в офис на противоположной стороне Сильвер-стрит. То, что Стивен мог воспользоваться основополагающим правом человека на свободное передвижение тогда и туда, куда ему было нужно, не было результатом деятельности государственных служб; причиной тому стала исключительно его упорная работа и собственный успех на научном поприще.

Транспортировка детей представляла собой еще одну проблему. Я возила Люси в школу на багажнике велосипеда, но школа Роберта была расположена дальше. Благодаря Джону Старку, недавно переехавшему в Кембридж, Роберт успевал на занятия вовремя. Джин и Джон Старки перебрались в Кембридж из Лондона с двумя детьми в начале семидесятых годов, когда Джон занял пост консультанта по болезням грудной клетки в Адденбрукском госпитале. Они въехали в дом, который для себя построил Фред Хойл десять лет назад. Джон забирал Роберта по дороге на работу и высаживал вместе со своим сыном Дэном у подготовительной школы Перс. Я, в свою очередь, платила услугой за услугу, забирая мальчиков днем и отвозя Дэна домой. Иногда я ненадолго оставалась у них, чтобы поболтать с Джин, пока дети играли. Она была выпускницей Лондонской школы экономики и находила, что в Кембридже преобладает атмосфера мужского шовинизма, а доминирование университета над всеми сферами жизни казалось ей угнетающим и унылым. Нас обеих возмущала система, приучающая нас конкурировать с мужчинами до того, как нам исполнится двадцать один – двадцать два года, а потом низводящая нас до статуса второсортности. Мы никогда не жалели о том, что стали женами и матерями, но нам было обидно, что общество Кембриджа столь низко оценивало эти основополагающие роли.