Анна Франк - Убежище. Дневник в письмах

Пока все это есть, думала я, и пока мне дано это переживать, наслаждаться солнечным светом, безоблачным небом, я не могу предаваться унынию.

Если человеку страшно, если он одинок и несчастен, пусть поедет за город, туда, где он будет совсем один, наедине с небом, природой и Богом. Только там, только тогда он почувствует, что все так, как должно быть, и что Господь хочет видеть людей счастливыми среди безыскусной, но прекрасной природы.

Пока все это есть, а оно ведь будет всегда, я знаю, что, как бы ни сложились обстоятельства, есть утешение в любом горе. И твердо верю, что при всех бедах природа во многом может дать нам утешение.

Как знать, может быть, скоро мне будет дано разделить это безбрежное чувство счастья с человеком, который воспринимает все это так же, как я.

Р.S. Мысли (обращение к Петеру): мы – и я, и ты – лишены здесь многого, очень многого, и уже давно. Я не имею в виду внешнее, в этом смысле у нас здесь как раз всего в достатке. Нет, я имею в виду лишения души. Как и ты, я тоскую по свободе и свежему воздуху, но я думаю, что их отсутствие возмещено нам с лихвой. Возмещено в духовном смысле, внутри нас. Сегодня я сидела и смотрела в окно, я, можно сказать, по-настоящему глубоко созерцала Господа и природу и была счастлива, не могу назвать это иначе – именно счастлива. Знай, Петер, пока у человека есть чувство счастья внутри – счастья от наслаждения природой, от ощущения здоровья и еще от многого другого, – пока человек носит в себе это чувство, он всегда будет счастлив.

Богатство, почет – все внешнее можно потерять, но счастье в твоем собственном сердце может лишь временно замутиться, оно вернется, и ты будешь счастлив всю жизнь.

Попробуй как-нибудь, когда тебе одиноко, горько и грустно, в такую же чудесную погоду, как сегодня, посмотреть из чердачного окна. Не на дома или крыши, а на небо. Пока ты без страха смотришь в небо, ты можешь быть уверен, что чист душой и обязательно снова будешь счастлив.

Дорогая моя Китти!

С раннего утра до позднего вечера я не перестаю думать о Петере. Я засыпаю с его образом перед глазами, вижу его во сне, и он продолжает глядеть на меня, когда я просыпаюсь.

Я сильно подозреваю, что мы с Петером совсем не такие уж разные, как, наверно, кажется с виду, могу тебе также объяснить почему: нам обоим не хватает матери. Мать Петера слишком поверхностна, любит пофлиртовать и не интересуется внутренним миром сына. Моя же много суетится вокруг меня, но при этом бестактна, неделикатна и лишена материнского чутья.

Нас обоих, Петера и меня, раздирают внутренние противоречия, оба мы не уверены в себе, и у обоих, в сущности, слишком нежные и ранимые души, чтобы выдержать здешнее суровое обращение. Иногда мне хочется выбежать из комнаты, но вместо этого приходится скрывать свои чувства. Я начинаю болтать без умолку, становлюсь шумной, так что у всех одно желание: поскорее от меня избавиться. Петер же замыкается в себе, почти не разговаривает, делается тихим и мечтательным – это его способ пугливо прятать свое нутро.

Но как и когда мы наконец сумеем прорваться друг к другу? Не знаю, долго ли еще мой рассудок будет в состоянии держать в узде мои чувства.

Дорогая моя Китти!

День и ночь я живу как в кошмарном сне. Быть с Петером все время, но так к нему и не приблизиться, стараться, чтобы по мне ничего не было заметно, быть «живой» и веселой, хотя внутри у меня сплошной крик отчаяния.

Петер Схифф и Петер Ван Даан слились в единого Петера, он добрый и милый, и меня тянет к нему, как магнитом. Мама ведет себя мерзко, папа очень мил и оттого особенно в тягость, но больше всех в тягость мне Марго, потому что она все время заводит разговор, а я одного хочу – чтобы меня оставили в покое.

Петер не подошел ко мне, когда я появилась в мансарде, он поднялся на чердак и стал там что-то мастерить. Я слушала, как он стучит молотком, как трещит под его руками дерево, Петер словно ударял топором по моему мужеству, откалывая от него щепки, и я все больше огорчалась. А вдали звенели куранты: «Выше голову, духом крепись!»

Я слишком чувствительна, я это знаю. Я в отчаянии, я безрассудна, это я тоже знаю.

Помоги же мне!

Милая Китти!

Моя личная жизнь отступила на второй план, а на первый вышла… кража. Я уже надоела тебе с этими кражами, но что я могу поделать, если ворам доставляет такое удовольствие наносить визиты в фирму «Хис и Ко»? Этот случай гораздо более запутанный, чем прошлый, в июле 1943-го. Когда вчера вечером менеер Ван Даан, как обычно, в полвосьмого пошел в контору Кюглера, он увидел, что внутренняя стеклянная дверь и дверь в контору открыты. Странно! Он пошел дальше, и каково же было его изумление, когда и двери директорского кабинета оказались открыты, а в конторе – жуткий кавардак. Здесь побывал вор, пронеслось у него в голове. Желая тут же прояснить, в чем дело, менеер Ван Даан спустился по лестнице, подергал парадную дверь. Ощупал замок, но дверь не была взломана. Значит, сегодня Беп с Петером оказались неряхами, решил тогда он. Менеер Ван Даан немного посидел в кабинете Кюглера, потом вывернул лампу и поднялся наверх, выбросив из головы как открытые двери, так и беспорядок в конторе.